- Пожалуй, желаю, - отстраненно ответила Лиз, и вдруг ее осенило. Она подскочила с пола, на котором все это время лежала и, озираясь по сторонам, произнесла голосом, который неожиданно начал дрожать: - Вы только не обижайтесь, брат… как там вас… и не удивляйтесь… я сейчас задам вопрос дебильный… постарайтесь ответить на него адекватно… Какой сейчас год?
Она резко перевела взгляд на монаха.
- Паулюс, моя госпожа, брат Паулюс, - он наполнил кружку вином, добавил меда и протянул его Лиз. – А год нынче 1185 от Рождества Христова… И вы уж простите мне мое любопытство, а в какой провинции вы жили, ну… до того… как стали привидением… Уж очень странный у вас язык, - и Паулюс медленно почесал затылок.
- Париж, - пробормотала Лиз, прижав одну руку ко лбу и второй схватившись за кружку, - Париж образца 2015 года…
И, жадно глотая, влила в себя напиток, совершенно не чувствуя его вкуса. А потом уселась на что-то, что, должно быть, считалось здесь кроватью.
- Париж знаю, довелось там однажды побывать. А вот про Образцовый Париж – не слыхал… А хотите я покажу вам свой виноградник? – неожиданно спросил монах.
- На кой черт мне твой виноградник? – пробубнила Лиз и тоскливо посмотрела на него. – Я домой хочу. К маме.
И слезы, уже давно подступившие к глазам, наконец, пролились. Прямо в кружку.
- Мадемуазель Лиз, - со всей возможной серьезностью сказал брат Паулюс. Подсев к девушке, он промокнул ей слезы своим скапулярием. – Я с удовольствием провожу вас к вашей маме. Вы в каких покоях расположились? Рядом с невестой, мадам герцогиней?
Девушка всхлипнула, и плечи ее опустились. Как объяснить этому… брату… что ее мать еще не родилась!
- Ни в каких, - сказала Лиз, посмотрела на высокого и, что уж скрывать, красивого монаха, и вдруг маленькая Лиз, сидевшая в ней всю жизнь, проснулась, - пожалуй, что в ваших, - заявила она, - мне бы не хотелось, чтобы кто-то знал о том, что я здесь. Может быть… если обыскать комнату… найдется какая-то дыра во времени… или как там это называется? – но об этом уже думала взрослая Лиз.
Брат Паулюс как-то совершенно отчетливо понял, что начал трезветь. Он ничего не понимал из того, что говорило прелестное привидение, хотя оно и говорило по-французски. Впрочем, кое-что он все-таки понял. Привидение стремилось найти какую-то дыру. Но дыр в его комнате точно не имеется. И еще привидение собиралось поселиться у него. И это обстоятельство ему определенно понравилось. Привидений в его богатом жизненном опыте еще не было. А брат Паулюс всегда был уверен, что жизнь – крайне коротка, и нужно попробовать в ней все, что предоставляет судьба.