— Садитесь, милорд, разговор будет долгим.
Мужчины с удобством разместились на диванчике у стены, Мейрам же присела напротив и разлила по чашкам ароматный травяной чай.
— А где малыш Саад? — поинтересовался Ульф. — Я думал, вы забрали сына с собой.
— Забрали, — кивнул Малкон. — Но вместе с его приемными родителями. Они недалеко отсюда, в приличной гостинице, продолжают играть роль счастливого семейства.
Ульф удивленно вскинул бровь.
— Они хорошие люди, — пояснила Мейрам. — И искренне привязались к ребенку. Если смотреть беспристрастно, самыми близкими родственниками для Саада полтора года были именно они. Разлучить их — жестокость. Раньше я бы и не задумалась, но теперь понимаю, что сердце вырвать из груди легче, чем пережить подобное расставание.
— Впрочем, малыш им больше во внуки годится, — добавил Малкон. — Так что на нас с Мейрам они отчасти смотрят как на внезапно обретенных родственников.
— Они уже знают правду о вас и ребенке?
— Пришлось рассказать. Мы бы молчали, но магия рода Фаррит не оставила выбора, — Мейрам раздосадовано поджала губы. — У Саада пробудились все четыре Стихии. В таком юном возрасте и с такой силой, что это становится опасным для него и окружающих. Дитя не в состоянии управлять потоками, он и говорить-то еще не умеет, светлое небо! Да ему и двух лет нет!
— Вы потому и настаивали на встрече с Илиясом?
— Верно, — Мейрам и Малкон обменялись тревожными взглядами. — Боюсь, что я вынуждена просить его заблокировать силы Саада хотя бы частично.
Мейрам не смогла сдержаться, встала, прошлась по небольшой комнате, нервно заламывая руки. Голос ее звучал твердо, хотя нотки тоски сквозили в нем все сильнее.
— Я отлично понимаю, какими могут быть последствия. Мои силы заблокировали гораздо позже, мне было около семи или восьми лет, срок, достаточный для формирования энергетических каналов в полной мере. Я была еще ребенком, не осознавала, чего меня лишил отец, но если бы Сабир приказал снять блок, то я бы могла воспользоваться большей частью дара. Саад же, вполне возможно, так и не научится магии.
В глазах ее стояли слезы. Малкон встал, подошел и обнял ее, провел рукой по волосам, поцеловал нежно.
— Мы не знаем этого наверняка, возможно, верховный жрец найдет иные пути.
— Я надеюсь на это всем сердцем, — Мейрам уже взяла себя в руки, гордо расправила плечи. — Но и позволить сыну превратиться в угрозу Адилю я не могу. Не столько из уважения и любви к Арселии, сколько из страха за саму себя. У империи уже есть наследник, он должен быть единственным, иначе нас неизбежно втянут в очередную смуту.