Блестящие ограненные бусины четок равномерно щелкали, послушно перекатываясь под пальцами Джалила Вали Шаба, отсчитывая то ли бесконечно тянущиеся мгновения, то ли факты, которые один за другим старший евнух нанизывал на нить воспоминаний.
Мало ему было того, что Арселия, будто почуяв сжимающееся вокруг Адиля кольцо интриг, жестко взяла под контроль всех, кто мог бы влиять на мальчика? Пришлось на время отступить, уйти в тень. Предупредить учителей, чтобы они не выдали себя неосторожным словом, под благовидным предлогом убрать кое-кого очень нужного из слуг будущего императора. И терпеливо ждать, когда подозрительность сиятельной госпожи пойдет на убыль.
Так нет же! Кто-то решился на покушение, и все только усложнилось.
Джалила допросили одним из первых, а затем позволили вернуться в свою комнату. Ему крайне настойчиво посоветовали не покидать женскую половину дворца, не слать писем и не искать встреч с кем бы то ни было за пределами гарема.
Посоветовали, как же. Приказали. А для верности выставили на всех постах гвардейцев из северян.
О своей судьбе Джалил особо не волновался. К жутким ночным событиям он не имел никакого отношения, даже самые злобные враги не смогли бы бросить на него тень подозрения. Подготовка к празднику отняла у него много сил, и последние пять дней он постоянно был на виду десятков людей: секретарей, слуг, стражи, младших евнухов. Одним словом, он не мог быть тем, кто провел чужака во дворец.
Но кто-то ведь приложил к содеянному руку. Кто-то достаточно сведущий, чтобы сохранить все в тайне. Кто-то достаточно ловкий, чтобы остаться незамеченным. Кто-то достаточно дерзкий, чтобы решиться действовать без его, Джалила, одобрения.
Старший евнух мысленно перебирал имена всех подчиненных, прокручивая в голове вчерашние события, оживляя странности поведения, обрывки разговоров. Убийцу пустили в гарем во время праздника, в этом он не сомневался: дворец ведь почти опустел в тот день, на местах осталась только стража, которую легко подкупить.
И тут Джалил застыл, пораженный догадкой. Как же все просто! Он резко поднялся и, едва не хлопнув дверью, направился в сторону комнат младших евнухов.
***
— Как ты только посмел, ничтожный раб и сын раба?
Резкий удар рассек холеную кожу на щеке, оставив на ней неровный алый след. Джалил Вали Шаб любил роскошь, пальцы его были украшены многочисленными перстнями. Как выяснилось, острыми. Виддах выдохнул сквозь зубы и прижал ладонь к горящей царапине.
— Я сделал то, что должен был!
— Я запретил причинять им вред! И мальчику, и его матери! Ты, ты, ты! — слов не хватало, Джалил сгреб толстяка за ворот, едва не оторвав ткань и, встряхнув как котенка, прошипел: