Возможно, она и совершила бы тогда какой-либо безрассудный, губительный для себя поступок, не вмешайся Миша. Своей жизнью она не дорожила, но пренебречь судьбой брата, погубить его, было свыше ее сил. Она даже искренне жалела, что у нее есть брат, есть другие родственники, которым ее поступок обойдется дорого. Вот если бы у нее не было близких…
Брат ошибался только в одном: он полагал, что виной всему ее увлечение Виктором, а никакого увлечения не было. Виктор Пригодин имел для нее совсем другое значение: ей хотелось действовать, а приобщить к полезному нужному делу — так она думала тогда — ее мог только Виктор. Другого пути она не видела, не представляла.
Миша спас, раскрыл ей глаза — пришло отрезвление. И маятник качнулся в противоположную сторону. Поспешный брак с Иваном Артемовичем был протестом против своего недавнего увлечения. Возможно, была и любовь, трудно сейчас судить. Елена Павловна тогда находилась точно в бреду. Нет, Миша трижды заблуждался, полагая, что он спасает сестру от возможной связи с Виктором Пригодиным. Не было у нее к Виктору того чувства, которое можно назвать любовью. Виктор был ее поводырем, указывал ей дорогу. В какой-то мере она была благодарна ему за это и по ошибке принимала свое чувство за любовь. Но она уже и тогда вскоре поняла, что любви не было. Чувство, которое ее влекло к Ивану Артемовичу, своему будущему супругу, скорей можно было назвать любовью.
…Вдруг ей почудился Мишин голос. Только что вспоминала о нем, и — вот он. О чем-то спросил, что-то ему ответила горничная, после раздались ее скорые шаги. Никак вниз побежала, в буфет, — должно быть, Миша велел подать ему чаю.
Внимательно глянула на себя в зеркало: по ее лицу брат не должен догадаться, что она расстроена. Начнет расспрашивать, выпытывать, ей придется заверять Мишу, что он ошибся, причин для беспокойства нет. А что еще может она сказать ему? Прежде необходимо решить самой, что делать.
Прибрала волосы, заставила себя улыбнуться и с этой деланной улыбкой вышла. В столовой Миши не было. Спросила у Глаши:
— Где брат? Я слышала его голос.
— Михаил Павлович там, — указала горничная на рабочий кабинет мужа.
Миша сидел за обширным пустым столом Ивана Артемовича, с сосредоточенным видом раскладывал пасьянс. У него чуть ли не с детства пристрастие к этому бестолковому занятию. Разбросанные карты занимали одну половину стола, на другой стоял штоф, опорожненная рюмка и деревянная миска с квашеной капустой. От неуместности этих предметов на письменном столе Елену Павловну покоробило. Расположился будто в трактире. Такого он еще никогда не позволял себе. Молча, одним лишь движением бровей, выразила свое недоумение.