Единственным его оружием был отделанный золотом кинжал в богатой парчовой оболочке. Он не носил доспехов, а его костюм был из ярко сверкающего шелка и тяжелого золота — странное смешение европейских и восточных пышных, праздничных нарядов. На правой руке, на каждом пальце сверкал большой драгоценный камень. Этой рукой он держал золотой кубок вина. За ним сгрудилась толпа пьяных гуляк, менестрелей, карликов, танцовщиц, дегустаторов и просто зевак, которые моргали, словно совы, которых разбудили днем. Тут были всевозможные вырожденцы и прихлебатели — отстой обеих рас, пресмыкающиеся перед богатым господином-подонком. И судя пол всему, роскошь Востока должна была вскоре разорить барона Гонлера.
— Ну, — воскликнул барон. — И кто тут мешает мне пить?
— Некто по имени Кормак Фицжоффри, — прорычал всадник, его лицо скривилось от презрения. — У меня есть к тебе один счет.
Имени и тона Кормака было вполне достаточно, чтобы отрезвить любого пьяного рыцаря Утремера. Но фон Гонлер был не только пьян. Он был придурком-дегенератом. Барон сделал большой глоток, в то время как его пьяные спутники перешептывались, с любопытством рассматривая ужасную фигуру на другой стороне сухого рва.
— Когда-то ты, фон Гонлер, был мужчиной, — протянул Кормак, стараясь говорить язвительно. — Теперь ты стал настоящим развратником. Что ж, твое дело! Но я хотел спросить о другом: почему ты отказал в помощи сиру де Жисклину?
Одутловатое лицо немца стало еще более высокомерным. Он надменно поджал толстые губы, в то время как его тусклые глаза моргали над крючковатым носом, похожим на клюв. От демонстрации столь помпезной глупости, Кормак начал скрежетать зубами.
— А какое мне дело до этого француза? — равнодушно ответил барон. — Это была его собственная вина. Из тысяч девушек, молодой дурак выбрал именно ту, на которую положил глаз шейх. О, чистота чести! Ба!
Он добавил грубую шутку, и его свита весело закричала — люди стали скакать, изображать непристойные позы. Но Кормак неожиданно закричал, словно неожиданно очнувшийся лев.
— Конрад фон Гонлер! — прогремел обезумевший гаэль. — Я объявляю тебя лжецом, предателем, трусом, подлецом и злодеем! Вооружись и выезжай на равнину. И поспеши… У меня мало времени. Я должен ехать дальше, чтобы поймать еще одного мерзавца.
Барон цинично рассмеялся.
— Почему я должен драться с тобой? Ты даже не рыцарь. На твоем щите нет рыцарской эмблемы.
— Увертки труса, — разбушевался Фицжоффри. — Я — лучший воин Ирландии, и я расколол черепов больше, чем было трусов, что лизали тебе сапоги. Бери оружие и выезжай за ворота, или ты и в самом деле свинья и трус?