.
Оккупанты были молоды, щедры и неожиданно богаты. «Они выглядели куда лучше всех прочих мужчин, которых я только видела», – клятвенно заверяла одна женщина из Турени. К тому же они расселились в землях, откуда так или иначе ушли 1,5 миллиона французов. В августе 1940 г. официантка в «Отель-де-Бен» в Морлэ на побережье Бретани (департамент Финистер) заметила новенького. Как многие прочие немцы, приходившие в ресторан, Вальтер поселился в той же гостинице. Постепенно их случайные разговоры, осуществлявшиеся с помощью словаря, становились все длиннее. Скоро вспыхнула любовь – первая связь для Алин. И как рассказывала женщина французскому историку шестьдесят три года спустя, она не могла пройти мимо здания, где тогда располагалась гостиница, и не вспомнить: «Там, в “Отель-де-Бен”, я потеряла девственность». Отношения продолжались. На 23-й день рождения в январе 1942 г. цветочник прислал ей от Вальтера двадцать три красные розы. Алин не верила своим глазам. Она жила с родителями, а он таким образом демонстрировал и благопристойность намерений. Когда они появлялись на публике, Вальтер обычно переодевался в гражданское – обычная респектабельная пара, выглядевшая солиднее и старше своих лет. Во время интервью в возрасте восьмидесяти четырех лет Алин утверждала: «Я поступила так не потому, что он был немец, а потому что любила его. И точка. Для любви нет границ»[267].
Однако связь превратилась в клеймо на лбу. После освобождения женщины, считавшиеся виновными в «горизонтальном коллаборационизме», превращались в главные объекты презрения и поругания. Все те, кто подобно Алин устанавливал длительные отношения и развлекал немцев в приватной обстановке на дому, а не просто встречался в общественных местах, заслуживали особого осуждения и предавались моральному бесчестью, которого не довелось изведать большинству коллаборационистов мужского пола, в том числе и особам с положением – с влиянием экономическим и политическим. Подобная убежденность в том, что тело женщины принадлежит в первую очередь нации и только потом ей самой, содержала в себе своеобразный патриотизм, который разделяли представители возглавляемых мужчинами движений Сопротивления там и тут в Европе. Аналогичного мнения держались и консервативные элиты, искавшие способа услужить немцам, и – когда речь шла о немецких женщинах там, дома в рейхе, – германские власти. Презираемые и осуждаемые соседями после окончания войны, сами женщины старались спрятаться в тиши и забвении. Со стороны Алин, не побоявшейся открыться о давней любви даже спустя многие и многие годы, это был поступок, продиктованный верностью и отвагой