Затем случилось что-то странное. Корабль, очевидно, остановился. Дик обнаружил себя прижавшимся к поверхности мягкой стены, держащим за плечи старика. Девушка куда-то исчезла… Они находились в низком коридоре. Одна сторона его был кривым корпусом судна, другая — прямая, с ведущими в отсеки кают дверями. Прямо за спиной Дика располагался герметичный входной люк. Узкий коридор, протянувшийся вдоль одной стороны судна от начала до конца, позволял попасть в любой отсек. Мягкий зеленый свет излучался самими стенами.
— Иди сюда, Дик, и смотри! — раздался голос Тхон. Дик поспешил вниз, его плечи почти касались стен. Пока он шел, направление «вниз», к его изумлению, изменилось. Пол, изначально горизонтальный, начал восприниматься как наклонная плоскость, ведущая вверх. Дик был вынужден пролезть через своего рода люк в конце коридора. Он оказался внутри небольшой куполовидной каюты — в носу корабля. Изогнутые стены над головой были также мягкими, хотя их поверхность была гладкой и сияющей мягким зеленоватым сиянием. Здесь расположились многочисленные маленькие иллюминаторы, закрытые жалюзи из белого металла. Узкая скамья шла по кругу помещения. Стены были загромождены неописуемо большим количеством приборов; шкалы, экраны и циферблаты перемежались панелями пультов, от этого нагромождения умной техники, назначения большей части которой Дик не понимал, у него шла кругом голова.
В центре каюты располагался небольшой пульт, и над ним — труба из белого металла, уходящая в центр купола — по предложению Дика, перископ. Нижний конец трубы был снабжен большим серым экраном. Вокруг экрана размещались разноцветные кнопки и клавиши. С одной стороны пульта находился маленький вертикальный рычаг из полированного металла с белой кнопкой на вершине. Тхон положила на него свою руку.
— Что случилось? Мы утонули? — взволнованно спросил Дик. Девушка рассмеялась. Ее улыбка, нежная и дразнящая, заставила его сердце забиться учащенно.
— Выгляни в окошко! — сказала она, указывая на один из закрытых иллюминаторов.
Дик открыл иллюминатор. Он был ошеломлен, и от неожиданности отшатнулся от прозрачного диска. Он выглянул в межпланетное пространство! Небо было черным, совершенно, невообразимо черным. Чернее, чем что-нибудь, что он когда-либо видел или воображал. И эта тьма была прошита миллионами холодных, немигающих огней. Белые и красные, оранжевые, и синие и зеленые, ослепительно и ровно сияли звезды. И рассеянные среди них, на фоне абсолютной черноты, серебристые листы, облака и спирали туманностей излучали слабое сияние ионизированного газа. Он увидел небо, каким в 1930 году его не видел никто, увидел всю славу небес, скрытую от нас мутной оболочкой атмосферы. Во тьме, пронизанной сиянием, величаво плыл огромный светящийся глобус. Зеленоватая сфера, больше, чем Луна, с поверхностью, полускрытой вуалью облаков. Блистали голубизной воды, а очертания зеленых и коричневых пятен суши казались смутно знакомыми.