Когда она рассказала о случившемся друзьям, они были ошеломлены поведением парня, но в каком-то смысле они также винили и ее. «Что? – в ужасе переспрашивали друзья. – Пойти домой и поговорить?! Разве ты не понимала, что он собирается сделать?!»
Нет, не понимала. По крайней мере, она не могла сознательно получить доступ к этой информации, потому что бессознательно проверяла свои эмоции давным-давно. Так происходит со многими, пережившими сексуальное или межличностное насилие. Они склонны как к эмпирическому избеганию, так и к алекситимии, что, как вы помните из первой главы, является состоянием, в котором люди не знают, как идентифицировать и описать свои чувства. Это один из самых пагубных способов, которым люди отрицают эмоции.
Если вы не знаете, как назвать свои эмоции, вы не можете говорить о них, то остается лишь маленький шаг до того, чтобы убедить себя, что они вовсе не существуют.
Дети особенно подвержены такому защитному механизму, однако он с легкостью переходит во взрослую жизнь.
Что особенно печально, так это то, что те, кто становится алекситимиками в детстве в результате сексуального насилия (абсолютно нормальная и понятная реакция на ужасную ситуацию), затем с большей вероятностью повторно становятся жертвами в более зрелом возрасте, как это было с Сэнди. Отключение от эмоций снижает способность переживших насилие людей чувствовать. Это опасно. Как человек, который может оставить руку на горячей плите и не знать об этом, Сэнди была склонна пойти в дом к любому, кто был небезопасен для нее, просто потому, что она скрывала собственные чувства от самой себя. Алекситимия не позволяла ей адекватно реагировать на сигналы о том, что собеседник может напасть на нее. Кроме того, Сэнди испытывала тревогу, депрессию, социальную изоляцию и одиночество, употребляла психоактивные вещества – всему виной было избегание.
Кажется, несправедливо просить переживших насилие научиться новым способам сдерживать свою боль (и это было бы нарушением баланса, если бы сообщество ACT не искало способы пресечь насилие и жестокое обращение – эти шаги мы рассмотрим в следующей главе), но в интересах любви и жизни мы должны сделать это, потому что цена высока. В нее входят не только тревога, депрессия, употребление психоактивных веществ, социальная изоляция и одиночество. Эмпирическое избегание приводит и к другим долгосрочным удручающим результатам.
Если мы упорно стараемся не испытывать плохих чувств, невольно мы приходим к избеганию и положительных!
Одним из первых это наглядно продемонстрировал мой друг Тодд Кашдан, психолог из Университета Джорджа Мейсона. Он просил людей, страдающих от социальной тревожности, в течение дня делать записи в своих смартфонах о том, что они делают и как себя чувствуют. Результаты показали, что тревожные люди не беспокоятся все время; у них бывают периоды радости и счастья, например когда им делают комплименты, приглашают на общественные собрания, когда они получают хорошие оценки и т. д. Но Тодд также обнаружил, что те, кто больше других избегал переживаний, не могли поддерживать эмоциональные подъемы так же долго, как большинство людей. Когда случались хорошие вещи, они действительно чувствовали себя хорошо, но их позитив быстро испарялся! Если вы не хотите чувствовать боль, вы не сможете испытать и большую радость. В конце концов, чем крупнее человек, тем тяжелее ему падать. Лучше просто оцепенеть.