Младшая сестра демонстративно кинулась к раковине, начала мыть посуду — хоть что-то для сестры полезное делает. Не то что остальные — стоят, как бараны, того гляди блеять начнут. Бабаня засуетилась, зашмыгала по кухне, вытерла клеёнку, открыла холодильник.
— Тонечка, колбаску-то доставать? — елейным голоском спросила старуха.
— Доставай, тётка, и сыру нарежь, и вон там у стенки шпроты возьми, чего теперь на праздник беречь, мне уж не до гулянок, — хмуро проронила Антонина.
— Тонечка, — робко и с надеждой шепнул муж. — Может, я того… бутылочку открою?
Лиза и бабаня осуждающе просверлили наглеца взглядом: вот у мужиков одно на уме — лишь бы нажраться!
Но Антонина лишь вяло махнула рукой.
— Открывай уж, снявши голову по волосам не плачут.
— И правильно, — тотчас закивала тётка. — Чего же? Тонечка завсегда правильно говорит, уж лучше сами выпьем, чем голодрань всякую угощать.
Лиза сверкнула на бабаню глазами и постучала себе по голове.
— Я в смысле — посидим по-семейному, — заюлила старуха. — В семье по-родственному и водочка слаще.
Антонина словно и не заметила оплошки, сидела, вяло уронив руки на колени. Она чувствовала невыносимую усталость, и ей нравилось, что можно не вставать с места, не заботится ни о чем, а только смотреть, как суетятся остальные, пытаясь ей угодить.
Олег вернулся с балкона, когда все уже сидели за столом. Всё время он стоял в одиночестве и курил одну папиросу за другой. Теперь слегка подташнивало и хотелось поесть и спрятаться в своей комнате, с головой накрывшись одеялом, как в детстве. Тогда всё казалось простым и понятным, и заранее известным. Отругав за провинность, а иногда в пылу и подзатыльник отвесив, мать непременно заходила в комнату и ласково подтыкала одеяло. Он нарочно лежал с закрытыми глазами, делая вид, что спит. Но по-настоящему никогда не засыпал, пока не дождётся её прихода. Это был знак, что всё закончилось. Прощение получено — и можно смело забыть свои грехи до следующего раза. Теперь по малодушию Олег не рискнул сказать, что встречался с Лидой и после злополучной гулянки. Кто же знал, что так выйдет? Вдруг мать найдёт лучший выход? Лида ему нравилась, но жениться ему и не хотелось совсем.
За столом сидели молча. Отец, преданно заглядывая в глаза жены, осторожно наполнял рюмки. Бабаня, отщипнув хлебный мякиш, подставила его под вилку со шпротиной — не закапать бы маслом клеёнку. Лизавета заботливо подвигала колбасу к сестре. А может, Тонечка сырку хочет или рыбки положить?
Олег жевал картошку с мясом, не чувствуя вкуса. Выпитая на голодный желудок рюмка водки вызвала равнодушную вялость во всём теле, и лицо, что прежде краснело на любом застолье, стало бледным.