— Привет, Атлас, говорит Толстой из Беер-Шевы. Мои ангелы видят рейнских дев с лебедями. Тысячу бутылок. Похоже, они прибывают по Красному морю.
— Не притрагивайтесь к вину, пока не предложат.
— Шалом.
— Шалом.
Шимон положил трубку и посмотрел на Толека и Андрея.
— Слышал! — сказал Андрей и кинулся к ”Бел-жецу” и ”Аушвицу”.
— Все на крыши! Пора!
Бойцы, хватая свое оружие, бросились к приставной лестнице.
— Живее, живее, — подгонял Андрей.
Заспанный Александр Брандель вышел, спотыкаясь, из своего отсека.
— Боевое учение, Андрей?
— Никакого учения. Они пришли.
— Связные! — гаркнул Шимон Эден.
Десяток отчаянных подростков сгрудились у входа в ”Понятов”. Шимон возвышался над ними, как башня.
— Немцы с помощниками собираются перед казармами, — объявил он. — Мы полагаем, что они войдут через Желязные ворота. Их около тысячи. Всем отрядам быть в боевой готовности. Не стрелять, пока они не откроют огонь. Вперед!
Связные разбежались по бункерам.
Андрей смотрел, как последний из его людей поднимается по приставной лестнице, ведущей в камин наверху. Стефан, личный связной Андрея, ни на шаг не отставал от своего дяди. Андрей заглянул в ”Понятов”. Шимон волновался.
— Не волнуйся, — он хлопнул его по плечу, — мы не откроем огонь, пока не учуем их дыхания.
— А это будет совсем скоро, — сказал Шимон.
— Хотел бы я быть с вами наверху!
— Ничего не поделаешь, — пожал плечами Андрей, — так уж командирам положено! — Он вышел, за ним по пятам Стефан.
Толек носился по проходам: — Отключить генератор! Приготовиться к бою! Дебора, успокой детей. Рабби, пожалуйста, молитесь тихонько. Всем приготовиться.
Когда генератор заглох и погас свет, Адам Блюменфельд перевел приемник на батарейки.
Пи... пи...пи... — тикало у него в наушниках. Он снял их.
— Ты здесь, Шимон? — спросил он в темноте. — Да.
— Немцы двинулись, есть радиосообщение.
Пи...пи...пи... — неслись тревожные сигналы с арийской стороны.
Шимон зажег свечу и снял телефонную трубку.
— Хайфа...алло, Хайфа!
— Хайфа слушает.
— Говорит Атлас из Иерусалима. Свяжите меня с чемпионом по шахматам.
— Чемпион по шахматам слушает, — ответил Вольф Брандель из бункера под Францисканской.
— Рейнские девы с лебедями под Сталинградом. Тысяча бутылок. Идут через Красное море. К вину не прикасаться, пока не предложат.
— Ого!
Шимон повесил трубку. Свеча горела, он видел Алекса и Толека. Вот и начинаются командирские мучения — сиди в темноте и жди. Как в могиле. Мертвая тишина. Даже нескончаемая молитва рабби Соломона не слышна — только губы шевелятся.
Через пустые дворы, перепрыгивая с крыши на крышу, хлюпая по сточным водам в трубах, взлетая через четыре ступеньки вверх по заброшенным лестницам, связные с Милой, 18 носились от одного бункера к другому, поднимая бойцов. Отряды выходили из укрытий и в полной тишине двигались к своим позициям за окнами, на крышах. Действовали как на учениях, совершенно спокойно.