Шимон поднял невесомое тело рабби Соломона, положил на койку, закрыл ему глаза и вопросительно посмотрел на доктора.
— Не спрашивайте, отчего, — сказал тот. — Старость, нехватка воздуха, горе...
— Вчера вечером он мне сказал, что сегодня умрет, — произнес Алекс.
— Бойцы! Наверх! Мы идем в наступление! — повернувшись, крикнул Шимон в проход.
— Наверх! — понеслось по всем отсекам, и в тот же миг в ”Хелмно” раздался дикий крик и грохот взрыва: взорвались хранившиеся там боеприпасы. Взрывной волной тело Шлосберга выбросило в проход.
— Немцы!
Шимон бросился через толпу остолбеневших людей к углу прохода. В бункере поднялась паника. Шимон проложил себе дорогу в >,,Белжец”, где еще находилась половина бойцов. Ослепительный свет сверкнул в потайном выходе на Купецкую.
— Юден, раус! — раздалась команда на другом конце туннеля.
Шимон помчался по проходу в >,,Аушвиц". Свег проникал сюда и с Мурановской площади.
Кричащая, стонущая, затравленная толпа людей, ломая все на своем пути, металась по проходам. Шимон и его бойцы пустили в ход приклады, чтобы заставить их отхлынуть и замолчать. Шимона прижали к стене. С десяток обезумевших людей выскочили из отсека >,,Аушвиц״ в туннель.
— Сдаемся! — закричали они.
Немецкие автоматы уложили их тут же на месте.
Шимон пробился к отсеку ”Майданек”, где десять бойцов загородили выход, чтобы дети не могли выскочить оттуда.
Шимон протянул Деборе фонарик и вытащил кирпичи, за которыми был скрыт проход в канализационную систему. Он просунул голову, посветил фонариком — немцев нет, но с двух сторон плывут клубы удушливого газа.
Вместе с Алексом и десятью другими бойцами Шимон и Дебора устроили цепочку и по рукам переправляли детей через Канал в старый бункер под Милой, 18. Кого-то из детей унесло течением, кто-то задохнулся от газа.
Возле отсека ”Майданек” обезумевшие люди пытались прорваться сквозь штыки бойцов к сомнительному спасению в отравленных водах канализационной системы.
— Задержите дыхание, дети, погружайтесь под воду. Не открывайте глаза!
У входов в бункер немецкие автоматчики расстреливали выбегавших наверх людей. Потом удушливый газ и пламя поглотили жалкие остатки кислорода, превратив бункер на Милой, 18 в огромную газовую камеру, набитую обреченными жертвами.