О, я многое могла бы рассказать — о том, что такое ежедневный, мучительный груз! Мысли, от которых нет спасения. Слова, которые некому сказать. Воспоминания, которые мучают постоянно, день за днем… Шаг за шагом ты прокручиваешь в голосе то, что было сделано когда-то, и думаешь: если бы я поступила не так, а иначе!
Не было ночи, когда я, ворочаясь без сна, не вспоминала слова, которые сказала Нику об Эндрю — те, после которых он решился на убийство. Ник страдал, сидя в тюрьме, но, видит бог, я страдала не меньше. В смерти Эндрю я винила не Ника, себя.
За то, что подарила надежду: у нас с ним все может быть. И я не обманывала, я действительно так думала! А Ник… он решил, что Эндрю — препятствие нашему счастью. А в его мире существует только один способ устранять препятствия…
Ник хотел сделать меня свободной, независимой от Эндрю. Не знаю, отчего сейчас вбил себе в голову, что мне нужны были деньги, и лишь поэтому я вспомнила о нем, через три года после расставания… Я уже ничего не знаю! И раньше-то понятия не имела, что у него на уме, Ник всегда был скрытным. А сейчас совсем потерялась… Я знаю лишь то, что Эндрю Ник терпеть не мог, а мои жалобы стали, видимо, последней каплей.
Тина поставила бокал на журнальный столик и потянулась к стоящей там же бутылке. Долила в стакан виски, принесла из холодильника лед.
Руки, вытряхивающие из формы кубики, дрожали. Три кубика, отскочив от поверхности стола, упали на пол.
Тина, пробормотав под нос ругательство, собрала с пола лед, отнесла то, что осталось в форме, обратно в холодильник.
Шагала она нетвердо, но долгожданный покой в мыслях, несмотря на выпитое, наступать отказывался. Вернувшись, Тина снова забралась в кресло и отхлебнула из бокала.
— Почему он так сделал? — с горечью спросила у дочери. — И почему сейчас меня шантажирует? Он… ведь Ник меня ненавидит, я поняла сегодня, по его глазам! Теперь — меня, вместо Эндрю! За что? За то, что вышла замуж за другого? Или за то, что боялась даже упоминать Ника в разговорах? Ни разу не навестила — ни во время следствия, ни потом, в тюрьме? Я… ну, струсила, да. Я до смерти боялась, что наша связь откроется. Что меня сочтут причастной к смерти Эндрю… А Ник презирал трусость. Он меня и полюбил когда-то за то, что ничего не боялась. И он не признает получувств. Он любит или ненавидит, середины нет! И сейчас я столкнулась со вторым. — Тина отхлебнула из бокала. — Знаешь, я ведь обманула Ника. Деньги готовы, вся сумма — я собирала их неделю, по частям вытаскивала из разных банков. И я бы отдала их сразу, если бы была уверена, что Ник на этом остановится. Но он не остановится, это я сегодня тоже поняла. Он так и будет надо мной издеваться, просто потому, что ему это нравится! Ему нравится мстить. За то, что бросила его тогда. Что купалась, как он думает, в роскоши, пока сам прозябал за решеткой… Я ведь пыталась поговорить с Ником, когда он заявился в отель. Но он не хотел разговаривать. Не хотел слушать моих оправданий, не отвечал на вопросы… Тогда я решила, что Ник просто сильно соскучился. Да я и сама соскучилась, что уж. Такого мужчины, как он, в моей жизни не было и вряд ли будет. И я просто наслаждалась тем, что он есть. Что Ник ласкает меня, что мне наконец не нужно притворяться, а можно просто получать удовольствие! У нас еще будет время поговорить, думала я. Вот же он — пришел, значит, простил! Значит, любит по-прежнему.