— Дима, а мастер — это какой класс?
— Восьмой.
— А искусник?
— Шестой. Чего ты мне голову морочишь, что, про классы не слышал?
— Да я так. Рамиль, сбегай за Мишкой, дело есть.
— А чего я? Молодого нашли?
— Рамик, ну хорош, я тебе обещаю, что ты не пожалеешь. Сбегай за Мишкой, будь другом.
Рамиль забормотал что-то сердитое и невразумительное, но за Максимовым пошел. А я пока стал шарить на столе в поисках линейки. Ножа-то не было.
Прошло меньше минуты, и мы все сгрудились над крохотным батончиком, который я вытащил из кармана.
— С орехами, — скорбно выдавил Мишка.
— Я уж забыл, какой он на вкус, — мрачно заявил Рамиль.
Байков ничего не говорил. Все было написано на его лице. Поэтому я не стал искушать судьбу. Разделил батончик линейкой на три части и отдал друзьям. На полминуты в комнате воцарилось полное эстетства и высшего наслаждения молчание.
Дальнейший вечер прошел на удивление хорошо. Получив маленькую дозу эндорфинов, мы до самой ночи шутили над высокородными, выдумывая им клички и новые сферы деятельности. К примеру, Дуракины с легкой руки стали курировать продажу магического навоза. Досталось учителям, предметам, самой школе и всему-всему, до чего могла добраться наша фантазия. В итоге засыпали мы довольные, будто уже был конец года и вся честная компания не только сдала экзамены, но и получила вызовы из Башен.
Пробуждение было неоднозначным. С одной стороны, я боялся пошевелиться, потому что все тело превратилось в один большой синяк. С другой — именно сегодня позволено валяться сколько душе угодно. Потому что в воскресенье нет уроков и тренировок.
— М-да, — Рамиль оглядел меня, когда я спускался с кровати. — Может, тебе в медпункт?
— Пройдет, — отмахнулся я, — сейчас в душ схожу — и все нормально будет.
Только ответил, как в дверь постучали. Я не подозревал, кто снаружи, но знал точно, кого там нет: Якута. Того в детстве стучать не научили. Он врывался, как реклама посреди фильма. Впрочем, после характерного звука дверь открылась — еще бы, замков же у нас не было, — и вошел Козлович. В выглаженном пиджаке, расчесанными волосами и с дурацкой бородкой, которая никак не вписывалась в образ аккуратиста.
— Доброе утро, — он на мгновение задержался взглядом на мне, разглядывая синяки на теле. Даже захотелось надеть футболку. Впрочем, куратор ничего не сказал. — Байков, Кузнецов, одеваемся — и в главный корпус.
— А чего опять произошло-то? — я начал вспоминать, не совершил ли каких-нибудь опрометчивых поступков в состоянии шоколадного опьянения.
— Произошел конец месяца. Пора получать стипендию.