— Мне нужны конкретные условия.
— Чего ж конкретнее. Ты, стало быть, мне даешь кров. Я взамен обязуюсь оберегать тебя. Баньку, опять же… Ну да, понял, без баньки. Так вот, оберегать, значитца, по мере сил. Ладно, ладно, могу мокрую одежду подсушить, но не боле. Я не домовой, чтобы с тряпкой в зубах по хате шастать.
— Как можно расторгнуть соглашение?
— Ты еще в телегу не сел, а уж думаешь, как с нее слезть. Ладно, и такое можно. Если найдется человек, который не против меня будет, и я, опять же, сам захочу к нему идти, то пожалуйста.
Мне почему-то казалось, что, как говорил обычно дядя Коля, мы сейчас на пороге грандиозного шухера. И этот банник не так прост, как кажется. Да и выглядит он тем еще прохвостом. Своего не упустит. Но мне надо довести одного татарина, который убежден, что умрет в первую очередь, да и самому бы добраться. Поэтому я скрепя сердце кивнул:
— Ладно, что надо делать? Кровь моя нужна?
— Ага, штоф али два. И требуху всю еще. Руку дай просто свою. У нас все дела так заверяются, ручканьем.
Он пожал мою ладонь — и… ничего страшного не произошло. Напротив, Потапыч повеселел, даже чуть помолодел, что ли. Потер руки, стряхнул листья с бороды и повернулся вправо, потом влево, вроде как разминаясь.
— Давайте обувку. И портки тоже. А то ведь и вправду захворать недолго.
Мы послушно сняли кроссовки и носки. Банник вроде ничего и не делал. Лишь быстро повертел их в руках, а потом отдал обратно. Но и кроссы, и носки стали сухими. Я с наслаждением обулся и встал на ноги.
С Рамилем же произошла заминка. Помимо прочего, банник стал ощупывать его ногу с видом заправского массажиста. А потом вдруг поднялся.
— Пойдем, — свойски махнул рукой Потапыч. — Мне и самому не по душе ночью по лесу бродить.
— Макс, нога не болит, — обрадовался Рамиль. — Точнее, болит, но не сильно.
— Уже хорошо, — отозвался я. — Но Потапыч прав, надо поторапливаться. Надевай скорей кроссы.
Двигались мы бодро. Даже чересчур. Быстро покинули Горелый Хутор и устремились к реке. Но уже к другому мостку, который был недалеко от предыдущего, но его мы почему-то не заметили.
— А что за звери в лесу?
— Так то скарбники. Любят ребятишки на разные голоса выть, отпугивать людей от себя. Или возле них если кто ходит, тревожит. Тут уж, если к ним не соваться, то опасностей никаких не будет.
Я все присматривался к баннику и не мог понять, ошибку ли я совершил или нет. Как говорила бабушка, если ты согласился с ценой продавца на рынке, то тебя облапошили. Вот и сейчас я чувствовал нечто подобное. Мы ничего для себя не выторговали, пойдя на поводу Потапыча. Замечательно. Теперь к плану «Устроить свою жизнь после исключения» добавился «Узнать о Потапыче или сбагрить его по возможности ближайшему знакомому». Интересно, Куракину банник за полцены не нужен?