— Не бросать же его было?
— Тоже верно, — не стал спорить Дмитрий, и, откинув голову на глинобитную стену, прикрыл глаза.
— Лучше скажите, кондуктор, — вернул его в реальность Шеман, — готовы ли позиции?
— Почти, господин лейтенант.
— В каком смысле, почти?
— В том, что наши пулеметы установлены, осталось только скосить эту высокую траву, как ее…
— Джугуру?[12]
— Вот-вот.
— И в чем же задержка?
— Так косить нечем. У артиллеристов хоть сабли есть, а нам чем?
— Вот носили бы палаш, как оно полагается по форме, так и было бы чем! — не удержался от нотации офицер. — Берите хоть с гардемарина пример.
— Да уж, — в голосеДмитрия послышалось раздражение, — много бы я накосил, одним палашом…
— Никто не заставляет вас делать это самому. Дали бы его матросам, да и дело с концом.
— Хм, — шумно втянул в себя воздух Будищев, но затем, немного успокоившись, пришел к выводу, что никакого холодного оружия кроме кортика у него с собой все равно нет, а матросы прекрасно справятся и саперными или точнее линнеманновскими лопатками.
Как ни крути, а сидеть в тени было несравненно приятнее, нежели идти под палящим солнцем, и господа офицеры понемногу расслабились. К тому же, матрос Абабков принес им чудом сохранившейся у гардемарина сельтерской воды, которой Майер щедро поделился с товарищами. Жара сразу показалась не такой уж и изнуряющей, а жизнь беспросветной.
— Ваши благородия, — отвлек их от приятного времяпровождения худой как жердь солдат с изможденным курносым лицом. — Сделайте божескую милость, прикажите дать воды!
— Ты чего, братец, какой еще воды? — не понял сначала лейтенант, с сожалением отставляя в сторону пустую бутылку.
— Не дайте пропасть христианской душе, — не слушая его, продолжал обезумевший от жажды стрелок. — Мочи нет больше терпеть!
— Он, верно, узнал, что у нас есть вода в баках, — тихо пояснил гардемарин.
— Даже не знаю, действительно, духота просто ужасная…
— Нет! — решительно поднялся Дмитрий. — Осади назад, пехота!
— Помилосердствуйте…
— Охолонь, парень. Скоро всем будут воду давать, тогда и попьешь!
— Явите божескую…
— Пошел вон, я сказал!
Тут ему на помощь пришли матросы. Услышав шум, они подхватили брыкающегося солдата и утащили от греха прочь. Тот некоторое время еще пытался сопротивляться, но вскоре затих.
— Фершала сюды! — закричал один из моряков, сообразив, что с пехотинцем случилось что-то неладное.
На зов тут же явился фельдшер – рослый брюнет с явно семитскими чертами лица. Представитель медицины с важным видом дал понюхать впавшему в беспамятство стрелку нашатырь, отчего тот сразу же открыл глаза, и у него пошла носом кровь.