И теперь — вот это.
— Ты думаешь, это Воронцов решил рассчитаться с вашей семьей?
Третий — и самый главный вопрос. С самым большим подвохом. Еще каких-то полчаса назад я отдал бы все за возможность поквитаться с теми, кто стрелял в Костю. Пятнадцать минут назад — лично снес бы снес Кладенцом голову и Воронцову, и всем его родственникам. Даже не самым близким. Но у меня было достаточно времени подумать и…
— Нет. — Я посмотрел Багратиону прямо в глаза. — Не думаю. Воронцов — трус. С него вполне сталось бы подстроить мелкую пакость. Но заплатить наемным убийцам… Нет, ваша светлость. Кишка тонка.
— Разумно.
Багратион коротко кивнул. Похоже, для него мои слова не стали ни откровением, ни даже сюрпризом. Но он явно не ожидал чего-то подобного от меня: в черных глазах на мгновение мелькнуло то ли удивление… то ли удовлетворенное любопытство.
— Если я чему-то и научился за чуть ли не тридцать лет службы, — Багратион осторожно отхлебнул горячий чай из кружки, — так это тому, что очевидное решение редко бывает верным.
Пожалуй. Воронцов не блещет умом, но такое… Определенно стоило задуматься.
— И все же пока рано отметать какие-либо версии… Что ты можешь сказать об этом?
На ладони Багратиона лежал кусочек металла. Крохотный, чуть сплющенный — но все еще сохранивший форму пули.
Они что, выковыряли ее из?..
— Эту я достал из стены, — поспешно пояснил Багратион, будто прочитав мои мысли. — Но в твоего брата попали такими же. И, к сожалению, их оказалось слишком много.
— Если бы на моем месте были дед… или вы, — Я осторожно взял пулю пальцами, — Костя сейчас был бы жив.
— Нет, — вздохнул Багратион. — Догадаешься — почему?
Я несколько мгновений тупо пялился на все еще пахнущий порохом кусок смертоносного металла в моих пальцах — и только потом сообразил заглянуть чуть глубже. Туда, где глаз простого смертного уже оказывался бессилен… и увидел — хоть и не сразу.
Плетение оказалось настолько крохотным, что я не при всем желании не смог бы разобрать структуру. Моего неокрепшего Дара хватало только кое-как заметить… нет, даже скорее почувствовать чужую магию. Слишком могучую и одновременно изящную. Явно сотворенную кем-то намного сильнее.
— Сложный контур, — проговорил я. — Не могу понять.
— И Воронцов бы не смог. — Багратион поморщился и поставил кружку на стол. — И его мать, скорее всего, тоже. Работа Одаренного четвертого класса или выше… Ты знаешь, что собирается делать дед?
От неожиданности я едва не поперхнулся чаем. Багратион круто сменил тему — и влупил вопрос, которой по каверзности превосходил все предыдущие вместе взятые.