— Я не Одаренная, ваше сиятельство, — ответила Вернер. — Но и не слепая. И уж точно могу отличить боевое заклятье седьмого магического класса от простых фокусов.
Что они там увидят в темноте? Так, Андрей Георгиевич?.. Увидят. А еще сфотографируют, подробно опишут и напечатают.
Умная девка.
— Не могу не позавидовать вашей наблюдательности, сударыня, — вздохнул я. — Но если уж вы знаете, что такое Кладенец — то наверняка можете догадаться, что такое заклятье мне, мягко говоря, не по возрасту и не по силам. И последствия статьи не заставят себя ждать.
— Я понимаю, — кивнула Вернер. — Внезапная вспышка родового Дара. Вы все равно не сможете это утаить.
— И не собираюсь. — Я подался вперед. — Все, о чем я могу вас просить — немного времени… И поменьше внимания к моей скромной персоне.
— Это будет непросто. В последнее время редкое громкое событие в Петербурге обходится без вашего участия.
— К моему собственному сожалению, — проворчал я. — Так каков будет ваш ответ, сударыня? Могу я купить ваше молчание… к примеру, за ведерко этого чудесного мороженого?
Кажется, прокатило: Вернер попыталась нахмуриться — но не выдержала и рассмеялась, разом превратившись из серьезной репортерши в самую обычную девчонку.
— Думаю, мне лучше поберечь фигуру, — ответила она. — Я подумаю над вашим предложением… Вы спешите куда-нибудь?
— Это вопрос или?..
— Просто мысли вслух, ваше сиятельство. — Вернер поднялась из-за стола и подхватила сумочку. — В конце концов, если я вдруг не успею вернуться в редакцию до вечера — статья так и останется лежать у меня в столе.
— Какая потеря для читателей, — улыбнулся я.
Избавиться от щекотливой публикации, а взамен всего лишь поразвлекать хорошенькую девушку до ужина? Отличная сделка… даже с учетом вероятных подводных камней.
Когда Вернер изящно и ненавязчиво взяла меня под локоть, я едва смог согнать с лица самодовольную улыбку. Все мое нутро буквально распирало: то ли от радостного предвкушения, то ли от ощущения собственной удачливости — и, конечно же, сообразительности. В конце концов, я хитро совместил приятное с полезным, одновременно и прикрывшись от острого пера журналистки, и устроив себе первый за полтора месяца полноценный выходной. Гордыня — один из смертных грехов, но именно ее я себе и позволил.
Настолько, что забыл, что за все в этом мире приходится платить. Причем куда чаще рано, чем поздно.
— Оп-па, чуваки. А вот и князь пожаловал.
Высокий парень в кожаной жилетке, по-хамски усевшийся на капот «Волги» Андрей Георгиевича, ухмыльнулся и помахал мне рукой.