— Да, разумеется, — согласился доктор Кармайкл. — А ее очень, очень мало. Я бы сказал, что это свидетельствует о том, что между смертью и ударом кинжалом прошло довольно много времени. Достаточно, чтобы кровь успела опуститься.
— Как долго?
— Не слишком полагайтесь на мои догадки, хорошо? Возможно, двадцать минут — может быть, даже дольше. Но разве можно представить себе эту картину? — воскликнул доктор Кармайкл. — Вы представляете? Разрезать платье, разорвать его, поместить фотографию над сердцем и затем воспользоваться ножом. Это… Это так неправдоподобно. Зачем?
— Так же неправдоподобно, как убийство из мести в пьесе времен короля Якова[41], — сказал Аллейн. И повторил: — Да. Убийство из мести.
— А вы… мы… не будем вынимать из раны нож?
— Боюсь, что нет. Я достаточно часто выходил из себя, когда какой-нибудь дурак из лучших побуждений трогал тело. В этом случае таким дураком был бы я сам.
— Да ладно вам. Но я понимаю, о чем вы, — сказал Кармайкл. — Думаю, я и сам в той же ситуации. Мне не следует заходить дальше констатации ее смерти. И бог свидетель, для этого не нужен профессионал.
— Законы в отношении мертвого тела немного странные. Оно никому не принадлежит. Оно не является чьей-либо законной собственностью. Это может привести к путанице.
— Могу себе представить.
— Реесу легко приказывать мне распоряжаться и брать на себя ответственность. У меня нет на это права, и у местной полиции были бы все основания негодовать, если бы я это сделал.
— Точно так же отреагировал бы патологоанатом, если бы я поступил подобным образом.
— Думаю, против фотографий они возражать не будут. В конце концов, с телом ведь произойдут… изменения.
— В самом деле. В доме центральное отопление.
— Может быть, в этой комнате его можно отключить локально? Да. Вот и выключатель, до него можно дотянуться с кровати. Надо выключить.
— Я сделаю, — сказал Кармайкл и выключил отопление.
— Интересно, получится ли открыть окно хоть немного, не посеяв тут хаос, — сказал Аллейн. Он раздвинул тяжелые шторы на черном, залитом дождем окне. Окна были с раздвижным переплетом. Он открыл их все на полдюйма вверху, впустив в комнату ледяные струйки воздуха и звуки шторма.
— По крайней мере, если мы найдем что-нибудь подходящее, мы можем ее накрыть, — сказал он и осмотрелся. У стены стоял комод из сандалового дерева. Он открыл его и вынул сложенную черную ткань. — Подойдет.
Вместе с Кармайклом они развернули ткань и накрыли ею тело. Тяжелый материал приятно пах и тускло блестел. Под ней выпирала застывшая рука.
— Интересно, для чего эта ткань? — полюбопытствовал Кармайкл.