— Это была ее идея, — продолжил Хэнли. — Она велела повесить их на стену. Она считала, что они хорошо гармонируют с этой чудесной беременной женщиной. В каком-то смысле можно понять почему.
— В самом деле? — спросил синьор Латтьенцо и вскинул глаза.
— Я хотел бы снова спросить всех вас, — объявил Аллейн, — можете ли вы по зрелом размышлении назвать кого-нибудь — кого угодно, как бы маловероятно ни звучала ваша версия — кто имел причины, сколь угодно странные, желать мадам Соммите смерти? Да, синьор Латтьенцо?
— Я вынужден сказать, что, хотя мой ответ — нет, я не могу никого назвать, я считаю, что это — преступление страсти, совершенное импульсивно, а не по холодному расчету. Вопиющая grotesquerie[48], использование фотографии и ее собственного оружия — все это указывает на… Я склонен назвать это любовью-ненавистью безумной силы в духе Стриндберга. Филин это или нет, но я полагаю, вы ищете даму, мистер Аллейн.
IV
После этих слов расспросы постепенно сошли на нет, и Аллейн почувствовал, что ничего относящегося к сути дела он уже не услышит. Он предложил всем отправиться спать.
— Я пойду в студию, — сказал он. — Я пробуду там еще примерно полчаса, и если неожиданно обнаружатся какие-то сведения, представляющие интерес, какими бы незначительными они ни были, я буду рад, если вы сообщите мне об этом. Я напоминаю всем вам, — добавил он, — то, что я пытаюсь делать — это нечто вроде присмотра за местом преступления в отсутствие полиции; я должен по возможности не допустить неосторожных или намеренных действий, направленных на то, чтобы усложнить и запутать дело. Даже если бы у меня были полномочия попытаться предпринять полицейское расследование, я не справился бы с ним в одиночку. Вы это понимаете?
Все устало выразили свое согласие и встали.
— Спокойной ночи, — сказал доктор Кармайкл. Это был второй и последний раз, когда он заговорил.
Он последовал за Аллейном в холл и вверх по лестнице. Когда они поднялись до первой лестничной площадки, то увидели, что Берт поставил два кресла сиденьями друг к другу, плотно придвинув их к двери в спальню Соммиты, и очень удобно улегся на эту импровизированную кушетку; он тихонько похрапывал.
— Мне туда, — сказал доктор Кармайкл, показывая на коридор слева.
— Если вы еще не засыпаете на ходу, то не поднимитесь ли вы в студию на пару минут? В этом нет нужды, если у вас совсем нет сил.
— Я привык к работе в неурочные часы.
— Хорошо.
Они пересекли лестничную площадку и вошли в студию. Огромный пустой холст все еще стоял на мольберте, но рисунки Трой убрала. Она принесла из спальни портфель Аллейна и поставила его на видном месте на кресло для модели, положив на него электрический фонарик. Молодчина Трой, подумал он.