— Почему не заметил? Заметил, конечно. Меня тогда в столичный гарнизон забрали, учиться военной науке, чтобы сам мог отрядом командовать. Целителю и троим героям ордена дать хотели. Только целитель не взял, сказал, хочет взять деньгами, чтобы свою лечебницу открыть. А твой отец тогда тоже взял деньгами, чтобы поместье расширить.
— Расширил?
— Да, он тогда поллуга докупил, так что у вас теперь до самой Ауе ваши земли доходят, и лес дубовый. Раньше поместье еще меньше было. Хотел чуть подкопить и докупить еще поля, но как-то не держались деньги у твое отца. Пить он потом уже начал, поначалу только чуть выпивал. Зато щедрый был мужик, у нас после той войны много сирот было в поселении, так он каждого норовил чем-нибудь побаловать, хоть твоя мать и ворчала.
А потом видишь как получилось. Мало землей владеть, ею еще и распорядитсья уметь надо. Когда я вернулся сюда уже бургманом, семью перевез, твой отец уже больше времени проводил в корчме, чем в полях. А молодые, чьи деды с ним воевали, уже не помнили ничего. Надо было их носом потыкать, чтобы помнили, кому жизнью обязаны… Но твой отец, хоть и любил поговорить о старых временах, но тот бой и ту ночь не вспоминал никогда. Я сунулся к нему как-то, так он строго настрого велел молчать, словно стыдился чего-то. Может, что выжил.
Господин фон Хагедорн закончил рассказ и остался сидеть, подперев щеку рукой. А я только кусала губу, стараясь не разреветься вголос. Оказывается, мой отец не всегда был старым эгоистом, как его однажды со зла обозвала Анна. Он был плохим хозяином, но доблестным рыцарем и славным соседом. Мог вернуться со славой, а предпочел деньги. Заботился о чужих сиротах, но не позаботился о своих дочерях. Научил Хайко и Айко быть рыцарями, но не сумел научить Виллема…
Госпожа фон Хагедорн, вернувшаяся в гостиную во время рассказа и тихо все это время стоявшая, прислонившись к двери, молча утерла щеки и, так же молча, подошла к резному дубовому буфету, стоящему у дальней стены. Достав оттуда маленький графинчик и небольшие корт-рюмки[2], сама подала на стол, налив из графинчика по глотку сладкого ликера из цвета бузины.
После таких рассказов наши домашние склоки показались мелкими, настолько, что даже говорить о них не хотелось. Поэтому остаток вечера провели мирно. Господин и госпожа фон Хагедорн попеременно рассказывали веселые истории из своей семейной жизни, а я слушала и мечтала, что когда-нибудь так же буду сидеть за столом в своем доме и развлекать гостей своими историями.
Уже поздно вечером, засыпая на хрустящих от новизны льняных простынях, я попыталась еще раз представить себе, как будет выглядеть моя жизнь с каждым из возможных женихов. Представить получилось дом и хозяйство — я совершенно точно знала, какие занавески я сделаю для кухни и что посажу в палисаднике у дома…. Только Дирка в этом доме мне представить никак не получалось. Каждый раз, когда я думала о нем, я представляла его таким, как при нашей первой встрече: на коне, в дорожной одежде или в легком доспехе, гордого, красивого… чужого, рыцаря Его Величества.