– А чё площадку не утрамбовал, не разгрёб? Мы еле разобрались – где тут сесть! Ну чё, ты с нами едешь или как?
Через год Вася устроился в экспедицию «Северный Полюс-25» дизелистом.
Вертолёта в тайге в принципе можно ждать до китайской пасхи: то керосина нет, то перевал закрыт, то срочный рейс для медиков или пожарных. Как говорится – где начинается авиация, там кончается порядок. Но у рыбаков для вертолётчиков всегда есть хорошая приманка. Поэтому по рации можно услышать интересные переговоры между рыбаками и летунами:
– Перевал завтра может быть закрыт!
– Ведро готово!
– Одно ведро? Не, перевал закрыт плотным туманом, видимости – ноль!
– Два ведра хватит?
– Перевал ещё закрыт!
– Ну три ведра!
– Перевал открылся, небо чистое!
Три ведра хариуса многие бы дали только за то, чтобы посмотреть, как Пищалко приземляется, а потом взлетает. Раньше он летал на Ми-1, несколько раз его разбивал и потом чинил за свой счёт. Когда Ми-первые поставили на прикол, Пищалко пересел на Ми-4. Бить такую большую машину, наверно, было уже дорого, поэтому летал он, говорят, совсем не так, как в молодости. Хорошо, что я не летал с ним в его молодости, мне хватило сезона – 85. Потому что, сделав за лето с этим камикадзе четыре рейса, я пожалел, что не крещёный. Особенно забавно он преодолевал перевал неподалёку от пика Топографов, а потом снижался. Перевал он преодолевал на высоте метра три. То есть, мы летим по горизонтали, заранее набрав нужную высоту, а расстояние до земли всё уменьшается, уменьшается, гора поднимается на уровень колёс, вертолётное пузо чуть не цепляет за гребень, в иллюминаторе мелькает кривой кедр – и через десять секунд земля почти вертикально уходит вниз. Под машиной опять бездна свободного пространства, вдали видны снежники, пики, тайга сплошным чёрным и таким ровным, когда смотришь с высоты, ковром, и даже какой-то четвертичный вулкан с разрушенными потоками лавы. Вскоре появляется пункт назначения. В этот момент Пищалко выключает двигатель и просто падает в полной тишине примерно полкилометра, включив двигатель на ротацию, а потом вновь включает перед самой землёй. И почему-то никто ни разу его не спросил: а что будет, если не заведётся? Потому что ответ напрашивался сам собой. После приземления штурман всегда первым выскакивал из кабины, вставал у хвостового пропеллера и махал руками всем, кто бежал встречать борт или, бледный, вываливался из него на трясущихся ногах. Дело в том, что заднего винта при вращении не видно, и можно легко остаться без головы, подбежав к только что приземлившейся вертушке сзади. Поэтому в Восточно-Саянской партии при инструктаже по технике безопасности всегда повторяли: никогда не подходить сзади к вертолётам и коням! У коней, правда, пропеллера сзади нет, но есть копыта, которыми они при удачном попадании пробивают череп волку.