— Начальник гарнизона сказал, что за Барьер третий полк собирается, — честно ответил я.
— Верно, — кивнул Карасик. — Собираемся.
— У нашей бригады опыта выходов наружу нет никакого.
— Боишься сгинуть? — улыбнулся Карасик. — Это нормально, все боятся. И я боюсь, хоть столько раз был там. Да ты не пужайся сильно, прорвемся! Загадки любишь?
— Что? — не понял я. — Загадки?
— Ну да, — кивнул Карасик. — Вот ответь: что имеет восемь ног и пугает молодых девушек?
Карасик хитро посмотрел на меня.
— Не знаю, — пожал я плечами.
— Групповое изнасилование! — ответил тот и залился раскатистым смехом. — А вот еще: в чем разница между кошкой и апельсином?
Он вновь выразительно посмотрел на меня.
— В чем? — спросил я, ожидая ответа, подобного прошлому.
— Апельсин не трахают перед тем, как снять с него шкурку и съесть!
И вновь Карасик разразился заразительным смехом.
— Ну вот, ты улыбнулся, значит не все так плохо! — он хлопнул меня по плечу, начал трясти, словно пытаясь вытрясти всю грусть.
— Эх, парень! — Карасик аж крякнул. — Мне бы твои годы! Кровь молодая! Кипит! Гони грусть! Метлой ее поганой. Вот почувствуешь, что подкрадывается — сразу прочь ее, стерву! Понял?
— Понял, — кивнул я.
— Ну вот и хорошо.
Карасик, не смотря на все его странности, внушал мне доверие и я решился сыграть ва-банк.
— Володарь Тимофеевич, разрешите обратиться с личной просьбой?
— Разрешаю, — кивнул тот, подкручивая усы.
— Мне бы сестре позвонить, предупредить, что меня в другую часть перевели. А будет волноваться, ведь так все неожиданно, этот приказ о переводе. Ей спокойней и мне за нее не переживать.
— Сотовые телефоны запрещены, — разочаровано произнес Карасик.
— Я знаю, но может быть…
— Думаешь, у меня есть контрабанда?
— Я не хотел такого сказать…
— Или ты мне предъявую какую-то шьёшь? Хочешь засадить меня в тюрьму?
— Нет! Что вы! Я…
— Да ладно тебе! — Карасик рассмеялся, хлопнул меня по плечу. — Я же шучу! Чего ты такой напряженный? Весь сжался, напыжился? Ну-ка расслабься! Напрячься еще успеем! А пока грудь вперед, спину выгнуть, плечи! Так! Вот! Молодец! Нос выше! Еще выше! Ну-ка скажи «едриттвоюналево!»
— Чего?
— Едриттвоюналево! Давай! Громко!
— Едриттвоюналево!
— Громче!
— Едриттвоюналево!!
— Чувствуешь, как отступает? Грусть уходит. Ненужные мысли уходят. Чистая голова становится. Я только так там, за Барьером, этим и спасался. Когда страшно, когда не по себе, крикнешь «едриттвоюналево!» и отпускает.
Разговор про Барьер вновь пробудил во мне не самые приятные чувства.
— Знаешь, как обрюхатить бомжиху? — увидев в моих глаза смятение, спросил Карасик. — Кончить ей на обувь, а мухи доделают остальное!