Герцен сбросил его одним точным броском огнешара и принялся осыпать ударами ног. Остальные подельник присоединились к нему. Били умеючи. Магическая защита, накинутая управлением школы, спасала только от магических заклятий, простую физическую силу — в пределах того, чтобы не убить экзаменуемого, — пропуская.
Чем и воспользовались подонки.
Я услышал крики Андрея и остановился. Поняв, что происходит, вернулся, швырнул в толпу «золотые серьги» — небольшое заклятие, по своей сути похожее на капли расплавленного металла. Едва такая капля попадет на тело — мало не покажется.
Вот и сейчас толпа заголосила на все лады, смешно выплясывая и пытаясь стряхнусь с себя капли расплава.
— Схватить его! — злобно зашипел Герцен, плюнув на Андрея и помчавшись за мной.
Я бросился прочь.
Ноги начали уставать — я это явно почувствовал, когда едва не расстелился на одной из полянок. Но мне повезло. Возле одной из просек оказалась засада, на которую Герцен и его дружки неожиданно нарвались. Завязалась крепкая потасовка, позволяя мне оторваться от преследователей.
Пройдя заросли можжевельника, я вышел в лесистый участок местности и принялся соображать что предпринять дальше. Укрыться тут? Или бежать дальше? В любом из этих вариантов масса минусов.
Одни из кустов шевельнулись. Потом еще раз.
Я напрягся, готовый увидеть в лесу кого угодно — охотника, зверя, монстра.
Но из кустов внезапно вышел…
— Никита?! — только и смог вымолвить я.
— Да, — спокойно ответил тот, глядя на меня каким-то затуманенными глазами. — Это я.
— Разве этот экзамен не для первокурсников? — спросил я, с любопытством поглядывая на Никиту Бартынова. На мгновение я даже забыл обо всем на свете — погоне, ранении, ловушках. Увидеть тут сына аристократа, который принципиально не ходил ни на одни урок, было, мягко сказать, удивительно.
Тот пожал плечами.
— Дык я и не на экзамене.
— Тогда что тут делаешь?
Территории, где проводятся полевые занятия, тем более боевые экзамены, строго настрого запрещены к посещению посторонних лиц. А тут вдруг и сам Бартынов нарисовался. За такое даже его, сына аристократа Верней палаты, могу погнать со школы.
— Иногда интересно побродить по лесу, наблюдая как мелочь суетиться, — ответил Никита, но я понял, что он соврал.
За спиной парня виднелся мешок, битком набитый дурман-травой. Никита был в своем репертуаре, собираясь, видимо, на досуге расширять горизонты своего сознания.
— А ты все бегаешь? Плюнь ты на это, к черту эту войну. К черту эти экзамены. К черту всё! Судьбу все равно не перехитришь.
Легко так рассуждать будучи единственным сыном боярина Верхней палаты, у которого власти столько, что сам Вяземский преклоняет перед ним главу. А вот мне все же пока придется побороться с судьбой, которая явно хотела, чтобы я умер от рук Герцена.