Костя Понягин, да и Тимоха Карасев, как оказалось, не в малой степени живущие от промысла в тайге, не один год заходили на кедровый хребет из Мойгат, людей здешних знали и потому у магазина задержались больше по привычке и велели шоферу ехать в самый конец деревни. Остановились около добротного дома, стоящего на отшибе, обнесенного по-старосибирски высоким и плотным заплотом, сложенным из толстых плах.
— Илья, ты дома? — стоя на подножке автомашины, во весь голос прокричал Костя.
Во дворе резко и отрывисто залаяла, загромыхала цепью собака, на нее успокаивающе прикрикнули, и в улице неспешно появился крепкий еще, но возраста явно пенсионного, настороженный мужичок.
— Здорово, Илья, — Тимоха Карасев мешковато выпрыгнул из кузова, раскинул для объятия руки, шагнул навстречу мужику. — Как ты тут без меня живешь? Не скучаешь?
— Живу. — Илья признал гостей, заулыбался хоть и не совсем приветливо и радушно, но вполне нормально, чтобы встретить нуждающихся в нем людей.
— Ночевать пустишь? — Костя Понягин скорее не спросил, а сказал утвердительно и как-то бочком, излишне присутуливаясь, сунул Илье сложенную лодочкой ладонь.
Вот и Мойгаты. Первая остановка. Первая ночевка. Отсюда начинается самая трудная часть пути. Дальше, километров через десять, зимние дороги кончались. Лишь слабая тропа поведет в сторону хребтов, да и есть ли она — тропа в снегу живет до первой, даже слабой, метели. Так что если хочешь добраться до кедрачей, да еще с большим грузом, нужно найти вьючных лошадей. Или так, как прикинул Костя — на тракторе. При крайней нужде иные, конечно, несут груз и на себе, сами торят свою тропу, но такое под силу только мужикам двужильным, способным ночевать в снегу и готовым затратить на тяжкий путь не один день. Думай не думай, а одним часом такое дело не решишь. Найти владельца лошадей, а прежде тех, кто имеет отношение к тракторам, и лишь при неудаче обратиться к лошадникам, ублажить их, соблазнить хорошим заработком. А на это время требуется. Так что дай бог завтра с утра двинуться в дорогу. Да и то это лишь при хорошем раскладе.
— Отчего не пустить, пущу, — согласился Илья. — Машину в ограду будете ставить или как? Ворота открывать?
— Не надо, — остановил хозяина Костя. — Шофер торопится.
— Ну смотрите, ваше дело, — подернул плечом Илья. — Манатки под навес тащите.
Не зря предки мойгатовцев выбрали это место для поселения. В красивом, хорошем месте поставили они деревню. Для жизни. Близ самой деревни — река. Неширокая, но быстрая, чистая. За долгие века и тысячелетия река не раз меняла русло и разгладила себе добрую долину. Вдоль реки ровные как стол заливные луга, на которых в любой год, хоть в мокрый, хоть в засушливый, рождались богатые травы. За лугами начинаются пологие полустепные холмы с березовыми колками, доброе место для табунов. Холмы, чем дальше от реки, становятся лесистее, жмутся друг к другу, сливаются в неспешный тянигус, который все круче и круче забирает к высокому небу и переходит в хребты. Богата в тех местах тайга кедрачом и всякой живностью: глухарями, изюбрями, белками, соболями, медведями. Медведи особенно расплодились. Охотников на них становится все меньше и меньше — оскудели Мойгаты крепкими промысловиками, — и таежный зверь набрал силу и порой не прочь был пошалить…