Впрочем, имелся и другой вариант. В случае возникновения настоящей необходимости, как единственный старший представитель семьи, Алик мог приказать начать обращение новоприбывших. Максалисы всегда умели делать выгодные предложения, так почему бы не пустить под нож несколько тысяч беженцев, если они сами на это согласятся ради собственных детей?
Отдельный листок с расчетами лежал в стороне — предложение уже поступило от городского совета, и Алик очень надеялся, что ему не придется его подтверждать. Корн вот-вот должен был победить в Игре Богов, и не хотелось становиться тем, кто обречет собственных подданных на смерть, когда до триумфа остался всего лишь небольшой шаг.
В дверь кабинета постучались, и, не дожидаясь разрешения, в помещение ввалился лич, обтянутый черной мантией с изумрудными вставками. Капюшон жреческого одеяния был откинут, в пустых глазницах пылал зеленый огонь.
— В городе враг, — скрипучим голосом объявил чародей, бесцеремонно проходя к главе Малхорна. — Нужно немедленно активировать защиту и закрыть ворота.
Алик уставился на гостя с подозрением. Старого жреца он знал с детства, но доверия между ними никогда не было. А с учетом, что вся семья оказалась брошена фактически на произвол судьбы, когда Корн не стал призывать никого из них в столицу, поднятие тревоги по единоличной инициативе старого лича походила на политическую ловушку.
— Я не слышу звона колокола, — стараясь сохранить лицо, как можно высокомернее заявил Алик. — Что же случилось, раз люди моего клана не заметили врага, а вы, уважаемый Терек, его почуяли?
Жрец Талы резко уперся костяными ладонями о столешницу и навис над молодым человеком.
— Богиня явила свой знак — ублюдок Асмодея в Малхорне! — заявил он. — Нужно немедленно действовать!..
Алик же откинулся на спинку кресла и сложил пальцы в замок, глядя на гостя. Будучи урожденным Максалисом, видом живого трупа его было не запугать. Так что, не собираясь уступать своих позиций, парень не спешил плясать под дудку старого жреца.
— И снова — какие ваши доказательства? Кто еще из жрецов может подтвердить ваши слова, Терек? — спросил он, с трудом сохраняя спокойствие. — Или, быть может, таких нет, а вы просто решили устранить нашу ветвь от власти, пока никого из старшего поколения нет в городе? Малхорн принадлежит мне и моей семье, Терек, и только нам решать, когда поднимать тревогу, а когда — оставлять ворота открытыми для пострадавших из-за этой войны.
Жрец щелкнул позвонками и выпрямился. Его костяные ладони скрылись в рукавах мантии, и лич, не говоря больше ни слова, резко развернулся на пятках. А потом и вовсе хлопнул дверью.