— Когда тебя уже Тала приберет, старый хрыч, — выдохнул ему вслед Алик и, вновь взглянув на приказ об обращении беженцев в нежить, с гневом смял его в комок.
* * *
Малхорн.
Двое оборванных и перевязанных крестьян не вызвали у стражников ни удивления, ни сочувствия. В последние дни на беженцев здесь насмотрелись и даже уже и спрашивать не подумали. Тем более один из пары беглецов и вовсе оказался калекой без левой кисти.
Очутившись в городе, они сперва продолжили совместный путь, но вскоре оба растворились в толпе, будто и не было их вовсе.
Люди клана продолжали ждать нападения, периодически появляясь с патрулями на улицах. А городская стража была слишком занята наведением порядка: пострадавшие от стремительно начавшейся войны оказались без куска хлеба, но, что страшнее — с избытком свободного времени.
Затеряться в такой обстановке оказалось легче легкого. Через пятнадцать минут после исчезновения двух беженцев в квартале, выделенном для пришлых, случилась кровавая резня. Что не поделили люди, никто так и не понял, но лужи крови и два десятка трупов заставили стражу оцепить квартал. Подкрепление с ближайших районов уже было на подходе, когда на другом конце Малхорна ситуация повторилась.
Взбудораженные жители спешили по домам, по дороге косясь на всех встречных. Клановые бойцы, вооружившись до зубов, приготовились давать отпор, но врага для них не нашлось. Нескольких смутьянов бросили в темницы, и на этом, казалось бы, можно было забыть о случившемся.
Если бы ночью не был обнаружен убитый Терек, старший жрец Талы. Лича растащили по косточкам, а мантию измазали в дерьме. Стража оцепила район, а клановые отряды принялись всерьез зачищать улицы. Беженцы, внезапно оказавшиеся в положении подозреваемых, сдаваться так просто не собирались.
Улицы перекрыли баррикадами из мусора и обломков. Где-то запалили дома зажиточных торговцев. Всего за два дня обе стороны — и горожане, и пришлые, оказались брошены друг против друга в смертельном бою.
При этом живые даже не давали оживающим вернуться к жизни. Трупы сжигали, чтобы не допустить возвращения противника. Погромы превратились из мелких случайностей в полномасштабный захват территории. Несколько кварталов оказались сожжены в ходе драки, в двух озверевшие беженцы перебили жителей и объявили о своей независимости.
Безумие охватило мирный город, и никто уже не мог почувствовать себя в безопасности. На третий день мятежа был убит по дороге домой Алик Максалис, и власть перешла в руки городского совета.
Впрочем, они и сами уже ничего не могли сделать. Разъяренные убийством градоправителя, клановые бойцы стали применять магию смерти по площадям, вырезая целые улицы. Беженцы в свою очередь отвечали самодельными бомбами и артефактами, снятыми с убитых стражников.