.
На этом примере мы видим большое сходство данных групп с подпольными организациями левой оппозиции рубежа 1920–1930-х годов. Точно так же подполье состояло в основном из идеалистически настроенной молодежи, не желавшей мириться с недостатками советского общества и избравшей путь борьбы с существующей партийно-государственной властью. Правда, некоторые новые подпольщики, подобно вышеупомянутой группе, сразу же предполагали в том числе и насильственные методы, так как никаких надежд на скорую демократизацию ситуации в партии (которая дала бы возможность легальной деятельности), в отличие от троцкистов первых лет после XV съезда ВКП(б), у них быть не могло. При этом оппозиционерам послевоенного времени было еще сложнее – в их рядах, в отличие от предшественников, не было опытных революционеров, им неоткуда было черпать теорию, альтернативную сталинской. О взглядах Троцкого, будучи в какой-то мере его наследниками, они могли иметь только самое смутное представление, естественно, без всякой возможности изучить труды Льва Давидовича. И тем показательнее, что даже в такой ситуации коммунистическая оппозиция в СССР возрождалась и действовала. Для этого была реальная почва в расхождении коммунистического идеала с советской реальностью.
Самой крупной организацией коммунистического подполья конца 1940-х – начала 1950-х годов стала действовавшая в Воронеже Коммунистическая партия молодежи (КПМ), в которую входило несколько десятков молодых людей. Были такие организации и в обеих столицах: в Москве – «Союз борьбы за дело революции», в Ленинграде – Марксистская рабочая партия (коммунистов).
КПМ получила более широкую, чем аналогичные группы, известность благодаря участию в ней Анатолия Жигулина, впоследствии – известного советского поэта. В своей книге воспоминаний «Черные камни», опубликованной в конце 1980-х годов, он писал об организации:
«КПМ ставила своей задачей изучение и распространение в массах подлинного марксистско-ленинского учения.
Программа КПМ имела антисталинскую направленность. Мы выступали против “обожествления” Сталина. (Слово “культ” в отношении Сталина стало употребляться значительно позднее.)
Последний, итоговый пункт гласил: “Конечная цель КПМ – построение коммунистического общества во всем мире”…
Да, мы были мальчишки 17–18 лет. И были страшные годы – 1946–1947. Люди пухли от голода и умирали не только в селах и деревнях, но и в городах, разбитых войною, таких как Воронеж. Они ходили толпами – опухшие матери с опухшими от голода малыми детьми…
Да, мы пережили тот страшный голод. И отвратительно было в это время читать газетные статьи о счастливой жизни советских людей – рабочих и колхозников. Тогда почему-то особенно часто печатали плакаты с изображением румяных девушек с золотыми хлебными караваями в руках. И часто показывали веселые фильмы о деревне и почему-то именно пиршества, колхозные столы, ломящиеся от яств.