Секунд через десять Марсель довольно зачмокал.
— Хватит, — сказал ему доктор. — Что в чаше? Каково это на вкус?
— Сладкий чай, — блаженно жмурясь, произнёс Марсель. — Сладкая пена у Марка в горле…
— Ступай и ты на место, — распорядился доктор.
Марсель возвращался на место, передвигая руки и ноги, будто лапы. В отличие от угловатых, неровных движений предшественников, его жесты были плавными, даже слишком плавными, будто позаимствованными у плывущего над пыльной поверхностью саванны леопарда.
Чрезмерная мягкость пластики не понравилась доктору.
— Прыжок! — крикнул он.
Марсель без малейшего напряжение и усилия подлетел в воздух, будто и не отталкиваясь ногами-лапами от пола, а просто мгновенно утратив вес, завис на миг неподвижно (или только казалось, что завис… так трудно было понять на этих групповых занятиях, что же происходит на самом деле, а что творится в сознании зрителя и участника всесильной волею доктора), сгруппировался, сорвался вниз, прокатился по полу — и, выпрямившись, занял своё место в круге.
Сидел он с невозмутимым лицом, разве что без прежней улыбки. Дышал ровно, и дыхание его от удивительного этого прыжка-полёта нисколько не сбилось.
Будто и не было ничего. Может, и не было… Кто знает.
— Всё хорошо, Марсель, — наставительным тоном произнёс доктор. — Но… Слишком сильна любовь к ложной красоте. В том числе и красоте движений. Слишком велико самолюбование. Эстетика смерти — особая. Кого ты пытался разбудить в себе? Леопарда? Это не наш зверь, Марсель. Да и крадущиеся движения леопарда — не напоказ. Пластика леопарда имеет своё значение. Утилитарное значение. Она помогает незаметно подобраться к добыче. Не всколыхнуть траву, не вспугнуть добычу, не выдать себя. Это тактика индивидуальной охоты, из засады. У неё есть свои плюсы, и она может быть применена для решения боевых задач. Но не вами! Не сейчас! Не в этой группе!
Наталья Петровна вздрогнула и посмотрела искоса на инструктора по боевой подготовке, который с безразличным видом, будто и не прислушиваясь к словам гуру, сидел в сторонке, рассматривая узоры на кроссовках.
Но Наталья Петровна знала: сегодня же слова доктора доведут до сведения Ратманова. Будет доклад инструктора, проверят аудиозапись… И её… Её вынудят доложить… Донести!
«Господи, что он говорит!» ужаснулась Наталья Петровна. «Чем дальше, тем больше он позволяет себе… Наивный, наивный… Он и вправду решил, что все вокруг подчиняются ему? Ему подчиняются шесть сумасшедших, шесть смертников. Все остальные работают на Управление… И я в том числе! Он же погубит себя! О какой другой группе он говорит? Кто позволит ему создать ещё одну группу? Остановись, я прошу тебя…»