Вначале каждая попытка давалась ей с трудом. Она вспомнила, как в Соединенных Штатах детей учат вырабатывать знаменитую «американскую улыбку». Надо произнести слово «чи-из», что означает «сыр». Тогда губы примут правильное положение.
Каждый раз, когда кто-то входил в палату, она добросовестно повторяла про себя:
«Чи-из, чи-из!»
Губы, как положено, растягивались в стороны, однако это была еще не улыбка, а вымученная гримаса. Маска. Потому что глаза неизменно оставались печальными.
И тем не менее она проделывала это упражнение ежедневно, методично, как пианист, который играет скучные гаммы, чтобы однажды исполнить Моцарта.
Весь персонал отделения полюбил Наташу, как в семье любят самого слабенького, больного ребенка.
Особенно благосклонны к ней были нянечки.
Больная Денисова ничего не требовала, ни к чему не придиралась, прилежно и с благодарностью съедала больничную пищу, несмотря на то что ей приносили много всяких деликатесов. А шоколадки и апельсины со своей тумбочки, напротив, щедро раздаривала.
И вот наступил день, когда нянечка Акимовна внесла в одноместную палату Натальи Денисовой больничный фланелевый халат.
Она несла его торжественно, держа кончиками пальцев за плечики, как бальное платье королевы.
Акимовна, ежедневно прибираясь в палате, прекрасно знала о том, что у Наташи есть собственный роскошный шелковый халат с модной китайской вышивкой — причудливыми драконами. Это был подарок Вианы.
Но казенный больничный халат, застиранный, лишенный фланелевого ворса, с оторванными или расплавленными при глажке пуговицами, был не просто вещью.
Сестра-хозяйка выделила его для лежачей больной Денисовой и это означало, что отныне пациентке разрешено вставать.
И Акимовна была горда: ее сегодняшний приход к Наташе с халатиком в руках знаменовал собою целый этап на пути к выздоровлению. Она была добрым вестником.
Наташа поняла это. Чтобы не обижать добродушную старушку, она заставила себя улыбнуться: «Чи-из». Однако вставать ей вовсе не хотелось. Сил еще не было.
А нянечка стояла рядом в ожидании. Оставаться в лежачем положении — значило сильно разочаровать ее.
«Чи-из», — еще раз мысленно произнесла Наташа и, напрягшись, спустила ноги с постели. Железная хирургическая кровать была высокой, и ноги бессильно болтались, не доставая до пола.
Акимовна помогла ей сползти с матраса на пол. Босые подошвы, ставшие за время болезни нежными и чувствительными, ощутили неприятный холод линолеума. Нянечка пододвинула ей тапочки. Это были Наташины собственные шлепанцы, которые вдруг оказались непривычно широкими. Отеки, преследовавшие Наташу во время беременности, сошли.