* * *
Через неделю мама взяла отпуск, и мы все уехали в Квишхети. Нашим попутчиком по купе оказался пузатый и краснолицый дядя Бесо, который живет напротив нас. Ребята постарше с нашей улицы называют его «чудаком», может быть, потому, что, выпив вина, он начинает яростно бить себя по голове и приговаривать: «Я ничтожество, ничтожество…» До сих пор никто не знает, отчего дядя Бесо так ругает себя. Пьяный он бывает похож на беспомощного ребенка, трезвый же — совсем другой. Своих детей колотит, на чужих кричит, ругает за малейшую шалость. Но меня он, кажется, любит. Часто подзывает к себе, дает яблоко или орешки (папа говорит, что он работает в магазине), потом поворачивается к жене и с улыбкой спрашивает:
«Важа, когда вырос, стал похож на маму, правда?»
Жена тоже улыбается и отвечает:
«Нет, вылитый отец».
И так без конца. Этот разговор повторяется довольно часто, и я так и не могу понять, на кого же все-таки я похож — на папу или на маму…
Все это я вспомнил в вагоне и неожиданно спросил:
— Теперь вы, дядя Бесо, можете проверить, на кого я больше похож — на маму или папу?
Дядя Бесо почему-то смутился, его щеки побагровели, он повернулся ко мне спиной, будто не слышал моего вопроса.
— Сколько тебе лет, Бесо? — спросил папа.
— Что? Сколько мне лет? — Дядя Бесо посмотрел в потолок. — А сколько вы дадите?
— Десять! — сказал папа.
— Хе-хе, — усмехнулся дядя Бесо, — больше, друг мой, больше. Когда мы переехали жить в Тбилиси…
В эту минуту мама позвала меня, я подошел к окну и не слышал, что произошло после того, как дядя Бесо переехал в Тбилиси.
— Скоро покажется памятник Арсену, — сказала мама, уступив мне место у окна.
Перед отъездом я просил маму показать мне памятник Арсену, когда будем проезжать Мцхету. Хорошо, что она не забыла моей просьбы.
— С какой стороны он будет? — спросил я и высунулся в окно.
— На той стороне реки. Видишь розовый камень? — протянула мама руку.
— Где? Не вижу.
— Вон, вон, ну-ка смотри внимательней.
Наконец я увидел памятник там, куда указывала мама. Какой он, оказывается, высокий, какой красивый, жалко, что я не смог разглядеть лицо Арсена. Я начал читать про себя «Песню об Арсене» и, наверное, прочел бы до конца, если бы поезд не остановился и не послышался заискивающий голос дяди Бесо:
— Может быть, сойдем, уважаемый Арчил, выпьем пива.
— Нет, благодарю, — ответил папа, потом посмотрел на меня и улыбнулся.
Я не понял, чему он улыбался. И тут я вспомнил растерянное и красное лицо дяди Бесо, его ответы невпопад, его странную растерянность, когда я сказал: «Теперь, дядя Бесо, можете проверить, на кого я больше похож — на маму или на папу».