— Нет, ничего у меня не получится, — решил я, но не мог отвести глаз от строя цифр.
«Неужели мама помнит наизусть значение цифр? — снова подумал я. — Тогда зачем же ей было писать на бумаге «115-Б» и еще что-то, чего я не смог разобрать? Кроме того, она ведь просматривала учебник химии…»
Я снова заглянул в книгу, там, где был заложен карандаш и напечатана таблица Менделеева. Зачем понадобилось маме просматривать эту таблицу? (Мамочка, дорогая, прости. Ты очень расстроишься, но я же не знал, какая тайна кроется за цифрами. Я хотел только разгадать письмо, как трудный ребус или шараду. Хотел удивить тебя своей догадливостью, а потом рассказать папе.)
«Периодическая система элементов Менделеева» — написано над таблицей. В клетках таблицы последовательно написаны первые буквы элементов по-латыни, а внизу полное грузинское название их — водород, гелий, углерод, азот… и так далее.
Вот в этих клеточках кое-где остались бледные точки и линии — следы карандаша.
Внезапно у меня промелькнула одна мысль, и от радости я даже запел: «Кажется, догадался, мамуля… Кажется, догадался, моя мамуля…»
Мое внимание привлекло то, что ряды таблицы Менделеева пронумерованы. В верхнем углу клеток, идущих справа налево, — римские цифры от одного до восьми, а в конце — нуль. Сверху вниз ряды пронумерованы от одного до десяти.
Нет ли связи между этими номерами и папиными цифрами? «Ох, какой я умный, — подумал я, — вот, мамочка, я и без тебя отгадал все!»
* * *
Первое слово, которое я прочел, было имя дяди Бесо. Уж не случилось ли с ним что-нибудь? Но почему бы папа стал скрывать это?
Теперь мне еще больше захотелось до конца разгадать цифры. Придвинув учебник химии, я вооружился карандашом.
С каждой минутой количество разгаданных букв прибавлялось. Постепенно я стал забывать о дяде Бесо, мое волнение усиливалось, задрожала рука, а когда я разгадал письмо до конца, слезы хлынули у меня из глаз. Я долго плакал, всхлипывая и вытирая слезы кулаком.
Плохо понимая, что делаю, я положил учебник химии снова на стол, заложил его карандашом на таблице Менделеева, вырвал из своей тетради последний лист, на котором были переписаны цифры, и вместе с разгаданным письмом засунул в карман. Потом выбежал на улицу и спрятался в укромном месте, за кладбищем. Там я вынул из кармана записи и снова начал плакать. Теперь я уже плакал громко, навзрыд, ведь меня никто не слышал.
Вот что писал папа: «Бесо знает все относительно Важа. Он проговорился в пьяном виде. Оказывается, он работал поваром в том детском доме, откуда мы взяли Важа, и запомнил нас. Бесо обещает, что Важа ничего не будет знать. Я думаю все же — лучше нам обменять квартиру. Постарайся, чтобы Важа ни о чем не догадался. Не расстраивайся».