— Да, ты действительно просчитался, — спокойно сказал Смурыгин, — и не один просчитался, а вместе со своими хозяевами.
На границе становилось все светлее. На востоке засияли первые лучи солнца. Потянул ветерок. За холмом послышался топот конских копыт: группа пограничников спешила на помощь наряду.
За этот подвиг младшего сержанта Смурыгина наградили орденом Славы третьей степени. В историю заставы была вписана еще одна страничка.
1 января 1947 года газета «Советская Молдавия» под рубрикой «Пожелания знатным людям» поместила рисунок, изображающий воина у пограничного столба, со следующими словами:
Где Смурыгин — на границу
лезть бандитам не рука.
Даже ветер там боится
гнать свободно облака.
Поднимайте выше чарки
за отважных часовых —
за героев схваток жарких
на заставах боевых!
Нарушитель задержан. Еще до захода солнца с севера подул резкий ветер и принес волну холода. Потом ветер стих, но теплей не стало. Небольшой лес стоял задумчивый, таинственный. Опавшие листья густо устлали землю.
Тропа светлой змейкой выбиралась из леса, по косогору спускалась к реке, где проходит государственная граница Союза Советских Социалистических Республик.
Маскируясь зарослями кустарника, вблизи границы шли рядовые Гаврюшин и Колалб. Гаврюшин — опытный, закаленный пограничник, а Колалб — солдат, не так давно начавший свою службу, но уже познавший многие ее секреты.
Колалб озяб, ему хотелось скорей на заставу, в тепло. Но, видя, что старший наряда как ни в чем не бывало идет, вглядываясь в темноту, Колалб продолжал молча шагать за ним. В легком плаще Гаврюшину тоже было не тепло, но он не хотел показывать это подчиненному.
Молодые солдаты любили ходить в наряд с Гаврюшиным. Никому он послабления не давал, но к новичкам проявлял особую внимательность, терпеливо учил их.
Гаврюшин принес на заставу замечательные качества молодого рабочего — трудолюбие, уважение к коллективу. В дружной пограничной семье эти качества помогли ему стать отличным воином. На заставе он получил более двадцати поощрений и наград. И вот приближалось время, когда он должен был уволиться в запас, проститься со своими боевыми товарищами. Вот простится и по комсомольской путевке уедет на большую стройку.
«Не последний ли раз с ним в наряде?» — думал Колалб, дороживший дружбой с Гаврюшиным.
Время истекло. Воины возвращались на заставу тропинкой, тянувшейся вдоль границы. Оба вслушивались в шорохи ночи. И вдруг в монотонный, однообразный шелест камыша ворвался треск ветвей. Эти звуки ветер принес откуда-то со стороны. Пограничники осторожно вышли к зарослям и притаились в кустах. Треск сухих сучьев приближался, но в темноте никого не было видно.