И эту песню мне приходилось слышать чаще, чем я бы того хотел в самых различных исполнениях. И, по опыту скажу, что Ляпис меня не убедил. Милиции и уголовного розыска рыжий побаивался. Видимо, на сей счёт имелась веская причина.
И тогда я решил как следует прессануть его, для начала морально:
– Гражданин Ляпис, вы обвиняетесь в убийстве Ольги Мартынюк!
– Чего? – взвыл он.
– У вас проблемы со слухом? Могу повторить громче: вы обвиняетесь в убийстве вашей невесты Ольги Мартынюк! – заорал я, склонившись у него над ухом.
– Товарищ милиционер, вы с ума сошли?! Какое убийство?! Ольга жива!
– Жива? – нахмурился я.
– Жива, и я могу это доказать! – твёрдо объявил он.
И тут я ему поверил. Он говорил с такой уверенностью в собственной правоте, что смог убедить меня. Собственно, никакой гарантии, что убитая была Ольгой Мартынюк у меня не было. Только смутные подозрения да рыжие волосы. Найденные на трупе. Что, если это была другая женщина, а я сейчас выкручиваю руку ни в чём не повинному человеку?
– Хорошо! – сказал я. – Как вы можете мне это доказать? Ольга находится в этой квартире?
Чекист в дворницком фартуке уверял, что Ляпис в квартире один, но что если он или кто-то из сменщиков проголубоглазил, и наш поэт контрабандой протащил в дом невесту? В наше время ни в чём нельзя быть уверенным на все сто, пока сам трижды не перепроверишь факты.
– Нет её здесь!
Ага, зря я наговариваю на конторских, те своё ремесло знают туго.
– Тогда где она?
– Давайте я отвезу вас к ней, вы поговорите с Олей и сами убедитесь, что она цела и невредима! Да и как вы вообще могли подумать, что я её убил?! Я ведь люблю её больше всего на свете! – Рыжий всхлипнул.
Я отпустил его руку.
– Хорошо, гражданин Ляпис, покажете мне гражданку Мартынюк. Если она в порядке – я извинюсь перед вами.
– Сразу бы так, а то водопроводчиком назвались, руку вывернули! – недовольно загудел он.
В иное время я бы ощутил некоторую неловкость перед рыжим, но… в конце концов мы тут не в бирюльки играем. Погибла молодая женщина, убийца отрубил ей голову, а туловище положил в мешок и выбросил в реку.
Такое злодеяние нельзя оставить без наказания.
– Далеко? – спросил я.
– Что – далеко?
– Ехать до вашей невесты далеко?
– Нет. Пешком минут пятнадцать ходьбы отсюда, – угрюмо произнёс он.
И эта его угрюмость вновь вызвала во мне приступ сомнения. Что-то тут нечисто… Но что именно – пока не пойму!
– Собирайтесь, – велел я.
На Ляписе был домашний халат, не самая удобная одежда для прогулок по городу.
– С вещами? – напрягся он.
– Пока просто оденьтесь, а дальше будет видно, – пояснил я.