– Кхм… сейчас это не имеет никакого значения, – постарался закрыть тему майор.
Но Александр был непоколебим:
– Позвольте, позвольте! Имеет. Мы столкнулись с ним на пляже. Замечу – впервые. И через несколько часов он выводит на меня вашу группу захвата. Почему и за что? И почему он, как и вы, доктор, – молодой человек перевёл взгляд на Борменталя, – пристально пялился на моё туловище? На мне что, вытатуирован тайный знак какой-то секты или террористической организации?
На некоторое время в допросной повисло тяжёлое молчание.
– Отчасти вы правы, Александр, – выдохнул наконец психолог.
Майор встрепенулся и явно собирался возразить, но доктор поднял руку, и тот промолчал, застыв в напряжении.
«Однако вы, доктор, имеете тут весомый авторитет?»
– Я и Всеволод, так зовут нашего внештатного сотрудника, которого вы, Александр, назвали длинным и лопоухим, очень тщательно разглядывали ваш живот потому, что на нём действительно изображён тайный знак.
– Что за бред! – удивился Тимохин, задирая рубашку. – Никаких знаков на мне нет.
– Есть, Александр, поверьте, есть. У вас чуть ниже солнечного сплетения шесть родинок. Их расположение напоминает созвездие Большой Медведицы. Вы их видите и наверняка видели всю жизнь, сколько себя помните. Но чего вы не можете видеть, так это ещё несколько точек, нанесённых вам кем-то совсем недавно. Именно поэтому мы вас просили вспомнить, происходило ли что-нибудь странное за последний месяц.
– Да что же это за точки? – У парня резко сел голос. – Для чего они, зачем?
– Эти точки в совокупности с вашими родинками образуют некий символ, скажем так, метку-маяк. Через эту метку ваше тело должно было захватить существо из потустороннего мира.
Астрахань. Апрель. Наши дни
Сашино сознание вынырнуло из воспоминаний, вернувшись в кабинет экстрасенса. Надежда продолжала свой рассказ о призраках, Эмма Гордеевна делала вид, будто внимательно её слушает.
«Метка, – подумал Тимохин. – Метку на мне разглядывала эта ведьма. Так же как доктор Борменталь, официальный медиум Комитета. Так же как Всеволод, прошедший спецподготовку в Комитете. И так же как теперь могу видеть метки я, тоже завербованный и обученный Комитетом. Однако…»
Однако и он, и Всеволод были способны разглядеть лишь открытые метки. На голой, так сказать, коже. А вот видеть метку через одежду могут только очень сильные медиумы. Получалось, что Эмма Гордеевна из их числа. Странно, что Комитет про неё до сих пор не знает. Или знает?
Александр покосился на Надю, которая так увлеклась, что рассказывала уже в лицах, словно эстрадная актриса. «А ведь на её живот эта Эмма так не смотрела. Не заинтересовала её Надя, – будто камень с плеч, пришло понимание. – Значит, девушка чиста. Никакой метки на ней нет». Довольный Тимохин откинулся на спинку кресла, беззвучно бормоча: