— Ты уж не подведи, — как-то искательно, заглядывая мне в глаза, сказал тренер Максар.
Я его понимал. Через пару месяцев тренеру Максару исполнялось шестьдесят пять лет.
Пора в Дом Снов.
Следующих Игр он уже не увидит.
Собственно, пока всё так и шло. На четвёртом круге я, соблюдая предельную осторожность, постепенно, по сантиметру, переместился вплотную к лидерам, особого труда это мне не составило, а на пятом прибавил темп и начал уверенно догонять Барата. Правда, некоторое время меня беспокоил фиолетовый Грумель — он тоже прибавил темп и метров двести, точно привязанный, шёл вровень со мной, но в конце концов начал медленно отодвигаться назад и ещё метров через пятьдесят я перестал слышать его рвущееся дыхание. А вот Барат, напротив, почувствовав меня за спиной, несомненно занервничал. Попытался от меня оторваться, но ему это не удалось. Завертел головой, чего делать, конечно, не следовало, и действительно сбился с шага. Жребий лёг так, что мы бежали по соседним дорожкам, и я хорошо видел, как расплываются на его жёлтой майке тёмные пятна пота.
Барат явно запаниковал. Тем более что стадион взревел, почувствовав надвигающуюся сенсацию. Этот рёв меня обнадёжил и подтолкнул, я ещё поднапрягся и наконец обошёл Барата. Правда, как тут же выяснилось, ненадолго. Барат, чуть нагнув массивную голову, вдруг вновь оказался впереди меня на целых два шага. Я прибавил ещё, и Барат, вопреки всем ожиданиям, тоже прибавил. Что бы там тренер ни говорил, но он и не думал сдаваться. Разрыв между нами хоть сокращался, я чувствовал это, но очень медленно, по волоску, а до финиша оставалось уже всего ничего. Честно говоря, я вдруг растерялся. Червячок сомнений, в течение всего забега дремавший, неожиданно заворочался и укусил мне сердце. Происходило что-то не то. Каким-то жутким усилием мне удалось отыграть сперва один шаг, затем — больше половины второго. Теперь мы с Баратом бежали почти вровень. Правда, именно что почти. Он всё-таки был впереди — на жалкие сантиметры, но обгонял, обгонял меня! Я видел сбоку его оскаленную физиономию, вытаращенные глаза, капли пота на щеках. Я слышал, как он всхлипывает от недостатка воздуха. Барат действительно подыхал. Ах, если бы мне ещё хотя бы сто метров!.. Пусть даже не сто, пусть пятьдесят, пусть тридцать, пусть двадцать!.. Вот только этих спасительных двадцати метров уже не было.
Грянул гонг, ударив меня точно звонкой сковородкой по голове.
Барат пересёк белую линию и, как бы надломившись, упал, проехал немного вперёд всем телом. Я едва успел отвернуть, чтобы не наступить на него — затормозил, подпрыгнул, потоптался на месте, опять подпрыгнул.