Аркадия (Столяров) - страница 28

Я никак не мог успокоиться.

Во мне бурлили нерастраченные до конца силы.

К концу дня становится ясным, что они окончательно заблудились. После смерти Раффана руководство группой, естественно, берет на себя Леда и спокойным, но непререкаемым голосом говорит, что главное сейчас — уйти от калебов. Следующие четыре часа они в хорошем темпе идут сквозь лес, который становится то гуще, то реже, идут практически наугад, доворачивая туда, где между деревьями брезжит просвет, а затем, наконец наткнувшись на мелкую речку, скорее на широкий ручей, струящийся по камням, ещё около часа бредут вверх по течению. Останавливаются они лишь к вечеру, когда воздух начинает темнеть: Семекка падает, оступившись, соскользнув с камня ногой, кое-как становится на четвереньки, снова соскальзывает. Её с трудом выволакивают на берег.

Сил ни у кого нет. Дим с Петером всё-таки умудряются развести костёр. Доедают последнюю пищевую пасту из тюбиков, запивают её сырой водой из ручья — даже Леда не напоминает, что, раз уж дезинфицирующие таблетки закончились, воду следовало бы вскипятить. О том, чтобы установить ночные дежурства, она тоже не заикается: бесполезно. Семекка и Петер уже посапывают, прижавшись друг к другу. У Дима веки безнадёжно слипаются, отгораживая его от всего. Вздёргивая их в наваливающейся дрёме, он с тупым удивлением отмечает, что Леда, тем не менее, ещё сидит у костра, развернув на коленях карту, сверяясь то с компасом, то с шагомером.

Шепчет:

— Так где же мы?.. Где мы?.. Где?..

Ответа на этот вопрос ей, видимо, не найти. Кругом лес и тьма, простирающиеся на тысячи километров, и нет ничего, кроме леса и тьмы, кроме встающих из буреломов теней, кроме шорохов и поскрипываний обросших лишайниками древесных стволов.

Диму кажется почему-то, что если они заснут, то больше уже не проснутся. Лес поглотит их, растворит в своём мраке, так же, как первую экспедицию. Раффан погиб, до Гелиоса им не дойти, никто не узнает, что с ними случилось.

Но когда — как представляется, всего минут через пять — он открывает глаза, то поляна с мелкими валунами, высовывающимися из травы, уже залита утренним солнцем, приветливо трепещет листва, жизнерадостно перелетают с места на место какие-то жужжащие насекомые, небо такое синее, словно только что появилось на свет, а у костра, который, оказывается, не погас, сидит человек и деловито поворачивает что-то подвешенное над огнём: запах жареного мяса разносится, наверное, метров на сто.

Тут же Дим замечает резкое движение неподалёку. Леда, лежа на животе, прильнула щекой к прикладу, изготовившись для стрельбы: