Тем не менее проблема имеется.
У меня уже голова идёт кругом от этих проблем.
Вот, например, одна из них — защитная полоса травы, которую я сейчас пересекаю. Она пока ещё сдерживает и лес, и вообще опасную биосферу, однако Дирр, отвечающий у нас за биологию и медицину, утверждает, что хоть трава и генномодифицированная, то есть устойчивая, она всё же медленно вырождается.
— Видите эти проплешины? Через какое-то время мы окажемся лицом к лицу с агрессивной и непрерывно мутирующей биотой.
Перспектива, мягко говоря, не вдохновляющая.
Или, например, проблема оружия. Семекка пока не смогла разблокировать склад, где оно, скорее всего, хранится. Код, по слухам, знал Туммус Большой, но Туммус Большой давно мёртв, у него не спросишь. А если честно, то Семекка с этим не слишком и напрягается. С одной стороны, оружие нам понадобилось бы действительно на случай нападения троглодитов — правда, они, по словам того же Гаррона, не появлялись в окрестностях Гелиоса уже двадцать лет: какой у них тут может быть интерес? С другой стороны, раздача оружия может спровоцировать жестокий конфликт, нечто вроде гражданской войны, где ещё неизвестно, кто победит. В общем, посовещавшись между собой, не ставя в известность Хеллера, мы решили с этим не торопиться.
Наконец я поднимаюсь на Холм. Отсюда открывается вид на западный сектор Развалин. Относительно сохранился пятачок муниципальных строений, в остальном же — осыпи и нагромождения арматуры, постепенно зарастающие кустарником. Ощущение, что эту часть Гелиоса обстреливали и бомбили. Значит, всё-таки не нашествие троглодитов разрушило полис? Хотя что там было на самом деле, уже вряд ли удастся когда-нибудь установить.
А на вершине Холма по-прежнему растёт пирамида камней. Со времени моего последнего появления здесь она стала явно шире и выше. Теперь она доходит мне чуть ли не до подбородка. Гаррон утверждает, что в полисе сложился уже целый миф о Богорожденной Деве, которая спустилась с небес, чтобы избавить этот мир от несчастий. Она осенила Гелиос своей благодатью, а после смерти и вознесения стала его небесной заступницей. Люди, женщины в основном, по вечерам приходят сюда молиться и верят, что если принести с собой камень, то их молитва будет услышана.
Гаррон полагает, что это позитивный момент. У нас в Гелиосе стала формироваться некая кровная общность: новое племя, этническое единство, новый народ, можно даже сказать — новая нация. А всякая подобная общность сразу же создает и собственный миф — о своих праведниках, о своих героях, о своём сотворении из исторического небытия.