Сингулярность 1.0. Космос (Филенко, Соловьева) - страница 71

И опустился на колени.

– …священник был педофилом.

– А остальные психопатами, серийными и массовыми убийцами. Достойная компания, тебе не кажется? К тому же…

– Что?

– Каждый заслуживает веры в спасение. Чего-то иного рядом, не знаю… примера, знака. Иллюзорной праведности.

– Ты серьёзно?

– Почему нет. Может, на «Алом карлике» сейчас звучат песни ангелов.


(ЦЕНТР / операторская 23с / внутренний файл)

Корабль воскрес.

Его внутренности озарились светом работающих механизмов. Ребристый корпус содрогнулся, перешёл от безмолвия к голосу. Застонал. Оглушительно забился двигатель, сердце Ковчега, и пространство – время пошло складками.

Рубка пульсировала бледно-алым светом. Пилот чувствовал, как дрожат кости звездолёта, напрягаются для прыжка мышцы. Прыжка отсюда – туда. Пилот подумал о месте, где родилось и выросло его прежнее тело, – и это место стало целью Ковчега, вокруг которого рос пузырь искривления.

Пока Ковчег готовился юркнуть в «нору», пилот на мгновение осознал – вспомнил – себя как капитана другого судна. Как темницу для чёрного голодного света. Как человека. Воспоминание отозвалось судорогой омерзения – жалкие создания, отрицающие свою истинную природу, лицемерные твари, которых надо насиловать смертью! – тут же поглощённой фибрами мостика.

– Сие же есть смерть вечная, – сказал второй пилот, и десятки детских лиц заверещали в мясистых углублениях огромной туши. – Да знают Тебя, Мерзкий Бог.

Пилота сотряс блаженный смех.

– Истинно так.

Его вывернутые наизнанку конечности покрывала, словно плед, спутанная сетка кровеносных сосудов. По раздувшимся венам и артериям проталкивалась густая зловонная кровь, паутина колыхалась при каждом движении, некоторые нити рвались. Под ложементом растекалась жирная лужа.

Главный экран и боковые иллюминаторы рубки подёрнулись рябью, затем стали прозрачными. В воспалённом фасетчатом глазу, занимающем почти всю поверхность головы пилота, отразился мрамор космоса, тёмный, желанный. Пилот увидел кусочек мироздания, собранный омматидиями глаза из мозаичных фрагментов, и эта картина была прекрасна.

– Истинно так, падре.

Ковчег нырнул.

Надежда Моисеева

Посмотри наверх

«Вавилонская башня». Так мы ласково называли наш космический кораблик. «Мы» – это я и мой напарник. С остальными членами экипажа отношения как-то не складывались. Все разговаривали на разных языках. В буквальном смысле.

Даже удивительное событие – первая планета, на которой можно высадиться – сблизило нас лишь на время. Почти две недели ушло на проверки и тесты. Энтузиазм иссяк. Пока не объявили, что туда отправляют группу.