«Помнится, я с Однорогим играл. Так он тоже собрал тогда пятёхи, мощный такой расклад, а у меня четвёрики одни. И ни одного шестыря.» — Белиар ударился в воспоминания.
— Да, это детские правила, — отмахнулся Арне, — Все знают, что она бьёт только пятёху.
«И тут мне выпадают нуляхи, ты прикинь? У Однорогого, кажется, огонь со всех щелей бил, он себе чуть хвост не сжёг!» — Белиар захохотал, заставляя меня вслушиваться в то, что говорит Арне.
— А это? — я нарисовал глаз в треугольнике.
«Шестырь».
— Шестырь.
Демон и Арне ответили почти одновременно. Близнец стал объяснять, что его можно превратить в любую карту, и можно так добирать комбинацию.
«Поднёбыш, в твоём мире это называют „козырь“. Или „джокер“. Так яснее?»
Я кивнул, и близнец улыбнулся.
Больше всего меня интересовали нуляха и пятёха. И что-то мне подсказывало, что в моём мире тоже был аналог такого явления в карточных играх.
«Да, я тут покопался в твоей памяти. У вас есть такое…»
— Пойду я спать, мастер, — сказал Арне, глянув на звёзды.
Я кивнул, отворачиваясь к чернеющим на горизонте Горам Ящеров. Зашелестели шаги близнеца, а Белиар в мыслях, выдержав раздражающую паузу, произнёс:
«Шестёрка бьёт туза, Марк.»
В принципе, я и так уже знал, что он скажет, но слова демона заставили меня поднять глаза к небу. Вот оно, значит, как.
Шестёрка бьёт туза.
* * *
К Панзерграду, поселению Чёрных Пантер, мы подошли к самому вечеру. Солнце ещё не коснулось горизонта, но уже откидывало длинные тени.
Мы сразу поняли — что-то не так. Под деревней, на большом поле возле рощицы, были развёрнуты походные шатры. Казалось, что кто-то стоял лагерем, осаждая Панзерград.
От самого поселения к нам двигалась высокая точка, и я напрягся, пытаясь рассмотреть, кто это скачет. Я ещё не рассмотрел, но прикосновение такой же высокой меры ощутил.
Это было непривычное ощущение, я впервые встречался с человеком, как равный.
«Кажется, проблемы начинаются, поднёбыш.»
— Командор Керт, — сказал Фолки, умеющий смотреть в такую даль.
Мы остановились, решив подождать командора. Значит, было что-то такое, о чём не скажешь посреди войска, раз Керт сам спешил к нам.
«И я ведь не спрячусь сейчас, не всё так просто…»
Слова Белиара удивили меня. Кажется, раньше он спокойно выходил на связь со мной и отключался по желанию.
«Поднёбная твоя душа, я теперь — часть тебя. Заперт, как в клетке.»
Мы уже видели серебрящийся в закатных лучах нагрудник командора, когда его лошадь остановилась, и нервно загарцевала на месте.
Керт был в глухом шлеме, но я чуял его взгляд. Он просто прожигал меня насквозь.