С ухваткой заправского лорда,
По улице Горького (бывшей Тверской)
Я мог бы фланировать гордо.
Я мог бы… Но знаю, что я не смогу, —
Мне будет неловко по–детски!
Сейчас я, как равный средь равных, бегу
В толпе деловито–советской.
Курильщику весело дам прикурить,
Бегом пробегу перекресток, —
И мне, как родные, горят фонари,
Как дома, знакомо и просто.
В одежде простой мне легче дышать,
Она мне привычна, как кожа, —
Свободно и тело мое, и душа,
И сам я быстрей и моложе.
Я сразу готов: на завод, на вокзал,
В театр — и куда угодно.
И мне наплевать, что кто–то сказал,
Будто одет я немодно.
Совсем неплохие наряды у нас,
И мне непонятны и странны
Те люди, которых пленяют сейчас
Костюмы рантье иностранных.
Костюм — это форма. А форма всегда
Влияет на наши поступки, —
Недаром на ум приходит вода,
Когда говорят о губке.
Из западных мод, как из губки вода,
Прольется непрошеный барич
И станет легко говорить: — Господа! —
И трудно сказать: — Товарищ! —
Я знаю, — мне бросят ехидный упрек
Советские «лорды» и «леди»:
— Вы что же — певец дырявых сапог
И прочих царских наследий? —
Отнюдь! Я не славлю старья и рванья
И грязных сапог косолапых, —
Изделья Главшелка приветствую я,
Флакона тэжэвского запах.
Я славлю студентки новый берет,
Такой же пунцовый, как губы,
Изящную пару крепких штиблет,
Добротные шапки и шубы.
И свой трудовой советский пиджак,
Порою блестящий на локте,
Я не сменяю на модный фрак
Для «тонного» файф–о–клок–ти.
Я рад, что живу в трудовой стране,
В работе, в искусстве, в науке —
Всегда и везде подозрительны мне
Сверхмодные юбки и брюки,
Я им не завидую, — этих брюк
Не взял бы я даже даром, —
Я с детства боюсь слишком холеных рук,
Моноклей и платьев с муаром!
1933
студенток Института цветных
металлов имени М. Калинина
«Вы слишком злы. Вы не поете
Легко, лирично и тепло, —
На каплю лирики берете
Вы публицистики кило!
А ведь у вас бывают строчки, —
Сказать без лести и любя, —
Как жемчуг в серой оболочке…
Зачем вы губите себя?
Ваш стих всегда кого–то ест.
Как это вам не надоест?»
Так, исписавши три страницы,
Мне три студентки шлют упрек,
Задорно–искренние чтицы
Моих немного строгих строк.
Признаться, я слегка уколот,
Ведь шеф поэтов — молодежь!
Недаром Пушкин вечно молод,
И Гете до сих пор хорош,
Поэту можно быть седым,
Но стих быть должен молодым.
Чем дальше мы от молодежи,
Тем меньше трепетных стихов,
И лишь чудак спокойно может
Писать стихи для стариков…
Я с молодежью связан прочно,
Хоть мне и не семнадцать лет,
И на письмо с упреком срочно
Студенткам я даю ответ.
По их словам, я зол и сух
И к голосам природы глух.
Ах, милые мои, родные!