Водку, карты и побои,
Слезы, ругань и страданья
И ночные ожиданья —
Все нелепое житье,
Все ничтожество свое.
Мама трудится не зря:
Ты хорошим будешь сыном.
Все светлей горит заря,
Люди новые нужны нам.
Нужно, чтобы человек
Светел был и чист, как снег,
Чтоб он был готов душою
На геройское, большое…
Чтоб, как рыцарь, мог он встать
Честь и правду защищать!..
Ты оценишь мамин труд,
Ты его поднимешь выше,
Ведь соседи мне не врут,
Что лицом ты в маму вышел!
Будешь умный и силач,
Только ты сейчас не плачь!
Подбери повыше ножки,
Вытри носик свой платочком.
Ну, по гладенькой дорожке!
Ну, по кочкам! Ну, по кочкам!
1938
Пускай потрепан переплет
И стерлась позолота, —
Блокнот стареет, но живет
Могущество блокнота.
Он чист и свеж когда–то был,
На девушку похожий,
Теперь всего две буквы «Бл…»
Видны на темной коже.
Но, как волшебный талисман,
Его любовно прячут
В обширный боковой карман,
Уютный и горячий.
Здесь каждый маленький листок
Хранится, точно паспорт.
Блокнот бесценен, как платок,
Когда приходит насморк!
Он испещрен рядами цифр
Квартир и телефонов,
И в каждой цифре — тайный шифр
Неписаных законов.
Крестов и сносок переплет,
Как в корректурной гранке…
Здесь есть и коврик–самолет
И скатерть–самобранка.
Два слова: «Петин корешок»,
А в скобках («санаторий»).
Ну, чем не сказка: дай звонок —
И завтра ты у моря!
«Сергей (пластинки, патефон)»,
«Ник. Ник. (мясной и хлебный)».
И всюду сбоку телефон,
Как некий дух волшебный.
Устроить хочешь ты пикник
Иль «корешку» дать ужин, —
Звони, и вмиг тебе «Ник. Ник.»
Достанет все, что нужно.
Блокнот всегда держа в руках,
Вы лишь играть сумейте
На телефонах и звонках,
Как на волшебной флейте.
И станет вдруг зима весной,
отдует ветер майский,
М жизнь предстанет как сплошной
Ярспечный отдых райский…
пускай потрепан переплет
Не стерлась позолота,
Блокнот стареет, но живет
Могущество блокнота.
В нем каждый столбик новых цифр
Сокровище для взора…
Пока не расшифрует шифр
Допрос у прокурора.
1939
Пьяный возница бьет потную лошадь,
Глаз лошадиный заплакать готов,
И в такт ударам льются на площадь
Густые потоки черных слов.
А рядом ребята на детской площадке,
И люди с портфелями держат путь,
Идут — и как будто играют в прятки:
Мы, мол, не слышим. Все в порядке.
Разве поморщится кто–нибудь.
И кажется всем привычной вещью,
Что меркнет солнце от черных слов,
Что лошадь — плачет по–человечьи,
А человек — ниже всех скотов…
Мне могут сказать: — Вы не все рассмотрели,
Чудак! А милиция наша на что?
Послушайте, как выводит трели
Над мостовой милицейский свисток.
Слышу. Вижу. Читаю газеты.
Законы советские знаю и чту.
И знаю еще, что одним декретом