Не вытравить черных слов в быту.
Ко всем хулиганам и сквернословам
Милиционеров нельзя прикрепить.
С черным делом и с черным словом
Каждому надо в бой вступить.
Эту плесень ушедшего мира
Наше солнце еще не сожгло, —
С улицы в дом, из трамвая в квартиру
Черное слово, шипя, уползло.
Оно повсюду находит проходы.
Таясь, как зараза, в толпе людской,
Ползет на фабрики и заводы,
Гнездится в школе и в мастерской.
Оно, как грязь, прилипает к коже,
Не разбирая лиц и чинов,
И, смотришь, иной начальник не может
И часу прожить без черных слов.
Товарищи! Долго ль мы еще будем
Терпеть сквернословье в своем быту!
Давно пора нам, советским людям,
В родном языке навести чистоту.
Не смеют охальники и хулиганы
Хриплый голос свой подымать
И оскорблять рыготней поганой
Высокое, чистое слово: «Мать».
В стране, где свято чтут материнство,
В стране героических матерей
Пора заклеймить, как последнее свинство,
Слова, недостойные даже зверей.
Я знаю, есть люди, которые скажут:
— Вы чистоплюй, товарищ поэт.
Черное слово — как масло к каше,
И ничего в нем преступного нет. —
И станут доказывать, что народу
Близок набор этих слов гнилых,
Что это слова самой русской породы
И не обойдешься в работе без них.
Ложь и поклеп на народные вкусы!
Ложь и поклеп на народный класс!
В этих речах, простовато–искусных,
Голос врага унижает нас.
Нет, не крестьянин и не пролетарий
Бесславный родитель черных слов:
Их выдумал деспот, их выплюнул барин
Для черни, для дворни, для рабов.
Они рождены обжорством и блудом,
В них темного времени хамство и злость,
Они появились, чтоб с «черным людом»
Могла разговаривать «белая кость».
А нам… нам остатки такого «наследства»
Надо скорей уничтожить дотла,
Чтоб нашу советскую юность и детство
Эта зараза лизнуть не могла.
От слова грязного и гнилого
Освободим нашу гордую речь.
Русское, светлое, красное слово
От черного слова будем беречь.
Борьбу поведем беспощадно и смело,
Чтоб, сгинув, навеки пропали они:
Черное слово,
Черное дело,
Черная совесть,
Черные дни.
1939
Я кофе пью, и предо мной — газета;
Читаю я, и вся душа болит.
Глядишь кругом: за то, за се, за это.
Здесь — выговор, там — строгий, тут «на вид».
Обруган грубо лучший мой приятель…
И даже кофе стал мне неприятен!
Оговорюсь: я не хвалю порока,
Могу подчас и пожурить и взгреть,
Но для чего так больно, так жестоко?
Ведь человека надо пожалеть!
Вот, например… Монтер в нетрезвом виде
Спалил мотор. Ну ладно, виноват!
Ну, в фабзавком монтера позовите,
Задайте баню, снизьте, что ль, оклад…
Но для чего же гнать из профсоюза,
Снимать, судить и подвергать конфузу?!
Конечно, я не против наказаний, —