— Ну?
Силади снова садится на край койки, встает, поддергивает подштанники, подходит к окну, забирается на подоконник, свешивает ноги наружу.
— Упадешь, дурень, — предупреждаю я его.
— Отсюда видно, если кто-нибудь из них появится. Не терпится узнать побыстрее, что там у них. Если Борош догнал его, тогда Барон уже в больнице лежит, а Борош заполняет анкету в полиции. А если не догнал, то Барон как раз сейчас девушку обрабатывает. Взгляни на часы, можешь проверить потом: все происходит именно так, как я говорю. — Он болтает ногами, сидя на подоконнике, шумно выпускает дым в темноту. — Заманит желторотого птенца к своему дружку, у которого папаша художник, что ли, наговорит с три короба: мол, ты такая красавица, что тебя грешно не нарисовать. Глупышка, конечно, клюнет и пойдет с ним. Борош поначалу не сдавался, ну и что, мол, с того, что пойдет? Это, дескать ни о чем еще не говорит! И только тогда завертелся волчком, когда Барон проговорился, как они в студенческие годы, когда учились в институте, заманивали туда девушек, приходили всей компанией, и каждый из них бедняжку, понимаешь?.. Ни одной не удалось убежать, и ни одна не осмелилась после этого пожаловаться. Один из приятелей — правда, он не знал об этом — даже женился на такой девушке, хотя его и предупреждали.
— Что-о-о? — взревел я диким голосом.
— Чего глотку дерешь, я чуть не упал из-за тебя. С той поры, как увидел нож в руке Бороша, я стал пугливым. Такой нож, старик, наверно, носил Гулливер в стране лилипутов.
— Кто женился? — кричу я вне себя.
— Ты что, взбесился, что ли, сколько раз нужно тебе повторять, — обижается он.
Я пулей вылетаю в дверь, с такой силой рванув ее, что она чудом не слетела с петель.
5
Да, вот он, этот дом, три ступеньки, слева площадка, лифт… Запыхавшись, читаю на дощечке фамилии: «Скульптор Адам Деги».
Мчусь по лестнице, перепрыгиваю через три ступеньки, выскакиваю на площадку второго этажа, затем на третий…
По мощеному двору гулко стучат шаги, знакомые шаги. Перегнувшись, смотрю вниз — плечи, голова Тилла, засунутые в карманы руки, походка вразвалку.
Как ужаленный кидаюсь вниз. Догоняю его уже за воротами. У меня перехватывает дыхание, вместо крика с трудом вырывается хрип:
— Где девушка?
Он вздрагивает, словно у него над самым ухом выстрелили из ружья, поворачивается ко мне. Некоторое время непонимающе таращит на меня глаза, затем улыбается.
— Это ты, Яни? Каким ветром тебя сюда занесло? Откуда ты знаешь?
Руки он по-прежнему держит в карманах. Во всей его фигуре, развязной позе сквозит сознание собственного превосходства, надменность, самоуверенность, самодовольство. Не в силах сдерживать себя, я хватаю его за пиджак, притягиваю к себе и кричу прямо в рожу ему: