Но я даже не догадывался об этом, когда после свистка Паппа, возвестившего о конце игры, медленно брел с поля, повесив нос, без всякой надежды.
У боковой линии футбольного поля, засунув руки в карманы, прогуливался человек, который работал за столом с тисками. Он подошел ко мне и весело сказал:
— Неплохо, малый. Как тебя зовут?
Я посмотрел на него, задетый за живое фамильярным тоном, каким он обратился ко мне, и чуть было не послал его к черту, но промолчал. Он заморгал, улыбнулся и снова спросил:
— Коллега, как вас зовут? Именно это я и хотел узнать с вашего разрешения. Между прочим, мне понравилась ваша игра.
Я остановился, теряясь в догадках, издевается он или говорит правду. Но поскольку он продолжал ждать и приветливо смотрел на меня, я пробурчал:
— Янош Мате.
— Очень приятно, — снова улыбаясь, произнес он. — Идите одевайтесь, я подожду. Нам, между прочим, давно бы пора познакомиться. Как-никак в одном цехе работаем.
Он дождался меня.
Зажав под мышкой форму, я ощущал в душе такую радость, какую, пожалуй, еще никогда не испытывал. Наверно, такое же ощущение у меня было бы после борьбы, если бы я одержал полную победу и не вмешался мастер.
— Тренер остался доволен, — похвастался я, когда мы шли по улице.
Вот здесь-то он, продолжая улыбаться, и протянул мне руку.
— Зовут меня Пал Гергей.
— Знаю, — ответил я.
— Откуда?
— В цеху говорили.
— Я старше тебя. Давай перейдем на «ты». Договорились? — И он потряс мою руку. — Тебе сколько? Двадцать?
Он мне все больше нравился.
— Семнадцать стукнуло!
— Это замечательно. А мне на целый десяток больше.
По дороге он рассказал мне, что стал уже запасным в команде. Мы вместе шли по улице Вагохид, он проводил меня до самого дома, так как жил еще дальше. На тренировках я его видел сравнительно редко. Ведь Гергей был женат, а это, как он сам определил, все меняет в корне. Между тем в свое время он играл превосходно, однажды его даже взяли в сборную любительскую команду, выступал в Сегеде, Кечкемете, Дебрецене, собирался даже сыграть за рубежом, да что-то помешало.
На следующей тренировке я играл уже увереннее и гораздо лучше. Тренер сначала попробовал меня на краю, потом перевел в центр и наконец поставил в защиту. После тренировки сказал:
— Будешь защитником, малец. Как тебя зовут? Мак?
— Мате.
— Значит, не пирог с маком, а Матфей-евангелист. Это мне нравится. Надеюсь, ты на самом деле истинный христианин?
— Да, христианин, — ответил я.
— Послушай, малец. — И он положил мне на плечо руку. — С этим Гергеем смотри не очень водись. Вот так-то. Если проявишь себя на тренировках, через две-три недели зачислю в команду.