Его слова окрылили меня, мне казалось, будто я взлетел вверх на качелях. Все ликовало во мне: шуточное ли дело — буду играть в команде. Через две-три недели. Ну как же тут не стараться!
3
Прошло несколько недель. Однажды утром Гергей спросил меня в раздевалке, не хочу ли я перейти на другую работу.
— Стал бы работать вместе со мной, — сказал он.
— Кем?
— Пока подсобным рабочим, конечно. Кем же еще? Но заработок будет побольше, к тому же у тебя появится возможность получить специальность.
Но я не хотел приобретать специальность. Как ни хорошо на заводе, а меня все же нет-нет да и потянет на стройку, где больше простора и работа разнообразнее. Мой отец тоже был строителем.
— А на сколько больше я буду получать?
— Видишь ли, — недовольно поморщился Гергей, — этого я не могу высчитать тебе с точностью до филлера. Но если ты не намерен вечно выгребать мусор за другими, то я на твоем месте согласился бы.
— А что мне для этого надо предпринять?
— Поскольку ты такой дотошный, тебе остается только согласиться. Об остальном я сам позабочусь.
И он позаботился. В начале следующего расчетного периода, не помню точно, в начале или в конце месяца, я уже работал его подручным. Поначалу вся моя работа состояла в том, чтобы к изготавливаемому прибору отрезать по три проводка разного цвета, зачищать у каждого оба конца, окунать в какой-то раствор, затем скручивать или, наоборот, сначала скручивать, а потом окунать, сделать на концах петли, примерить на приборе и, если они точно подходят к клеммам, снять и передать Пали. Несложное дело и действительно куда приятнее и ответственнее, чем моя прежняя работа. С тех пор ко мне иначе стали относиться все подсобные рабочие. Правда, я не очень-то обращал на это внимание. Плевать мне на них, если они судят о человеке по тому, что он держит в руках — веник или плоскогубцы. В конце концов не это важно. Главное — мы теперь с Пали были всегда вместе и, разумеется, о многом болтали. Кому приходилось работать на пару с кем-нибудь так, чтобы работа не поглощала все внимание и не требовала постоянного напряжения, тот знает, что сначала молчишь, стараясь смекалкой помочь рукам, затем все идет само собой, проходит утро, первая половина дня, постепенно язык развязывается и стоит лишь о чем-нибудь подумать, как тут же произносишь это вслух. Если же такое сотрудничество продолжается многие недели, месяцы, то разговор ведется обо всем на свете: о женщинах, кино, спорте, о том, что будет после нашей смерти и что было до рождения, когда придет конец света и почему, какой величины атом и вселенная, насколько одна планета солнечной системы меньше другой, существует ли в действительности понятие величины, и если нет, то это само собой предполагает, что один предмет тождествен другому, что означает понятие «я», как оно воспринимается кем-то еще, что для него является этим «я»…