Я сел, хотя предпочел бы стоять, ибо, стоя, чувствовал себя лучше: приятнее было смотреть на него сверху вниз. Не глядя на меня, он что-то перебирал пальцами. Сердце мое так колотилось в груди, что даже голова закружилась и стало трудно дышать.
Словом, я сижу, а он что-то перебирает и бормочет.
— Видите ли, господин Мате. — «Он называет меня господином и обращается сугубо официально на «вы». Дело пахнет керосином, — подумал я. — Он собирается вправлять мне мозги». — Я располагаю хорошими отзывами о вас. Говорят, что вы истинный христианин, деловой парень и башковитый. Наша родина нуждается в порядочных людях. Как вам известно, на русском фронте наши солдаты проливают кровь за победу христианского мира над большевизмом…
«Вот те раз, он прочтет сейчас воскресную проповедь, пойти на которую тщетно уговаривал меня Йошка Папп».
Он говорил в том же духе еще некоторое время, затем перешел к существу дела.
— Вы еще невоеннообязанный, и, да поможет нам бог, пока станете им, мы успеем отпраздновать окончательную победу. Нам представляется возможным перевести вас на более интересную и выгодную работу. Вы ее вполне заслуживаете. В малом сборочном цехе как раз заканчивается установка мостового крана. — Тут он впервые удостоил меня взглядом, кажется, немного удивился, возможно, рассчитывал увидеть не того, кто оказался перед его взором. — Хотите на нем работать? — Он сделал паузу и стал изучать мое лицо. — Окончите курсы и станете настоящим специалистом. Вам улыбнулось счастье, редкий случай. Вам будут завидовать.
Я подумал о Пали. И о проклятом Паппе, который все это устроил. Но вправе ли я обижаться на тренера? Если это и его работа, так что тут плохого? Может, и в самом деле есть смысл подумать о предложении этого, с тыквообразной головой. Но к чему такая спешка? Не скрывается ли здесь какой-нибудь подвох?
— Я и понятия не имею о работе на кране, — наконец выдавил я из себя.
Гоац на сей раз так посмотрел на меня, будто я нарек какую-нибудь непристойность.
— Не имеете? Я же вам только что объяснил! Слушать надо, молодой человек, когда старшие говорят!
Я все больше волновался, мною снова овладело прежнее смятение, к тому же меня так и подмывало опрокинуть на него стол, вот бы осмелиться! Бог мой, как было бы здорово сделать это! Хоть разочек.
— Простите, пожалуйста, — прохрипел я, задыхаясь, — мне даже никогда не доводилось видеть кран…
Он встал, в упор посмотрел на меня и сказал:
— Послушайте, господин Мате, судя по сведениям, которыми я располагаю о вас, вы не только умный… — Он умолк и, прищурив глаза, сверлил меня взглядом, приняв несколько театральную позу. — Между прочим, мои выводы будут всецело зависеть от вас самих. Знаете поговорку: как аукнется, так и откликнется. Так вот сейчас именно тот самый случай. Пока дойдете до цеха, обдумайте все и свое решение сообщите старшему мастеру господину Шустеру. Я вас больше не задерживаю, до свидания.