— Не подслушивайте, идемте, — говорю я.
На террасе мы ставим на стол бутылки. Я зажигаю свет. Юноша осматривается. Под потолком на оконной раме замечает вырезанные слова. Поднимается на цыпочках, вытягивает шею, пытаясь разобрать.
— «Так как боялась, что не хватит сил…» — громко читает он. — Что это значит?
1
Наша с Аранкой тайна началась с того, что однажды она попросила меня встретить ее у фабрики. Она работала на камвольно-ткацкой фабрике ткачихой. Я воспринял это свидание как вознаграждение за мое восторженное, иногда безмолвное, а подчас сопровождавшееся довольно бурным словоизвержением ухаживание. О легком успехе мне нечего было и думать: Аранке было двадцать пять, а мне не исполнилось и двадцати. Она во всех отношениях была опытнее меня, и многому я мог бы поучиться у нее. Это особенно интриговало и волновало меня. О, если бы сбылось то, о чем я иногда мечтал и на что втайне надеялся…
Я дождался ее. Она сразу предложила пойти на Чепель, в «Дикую грушу», и там провести вечер.
Я тотчас подумал о деньгах. Правда, в последнее время они у меня водились и я никогда не был скупердяем и крохобором, но просто сомневался, хватит ли тех, что имел в кармане.
Когда пришли туда, я никак не мог понять, зачем мы тащились в такую даль пешком ради этого сарая и кошачьей музыки. Выпили по бутылке пива, немного потанцевали, но Аранка оказалась довольно-таки капризной: то сама просила станцевать с ней, то наотрез отказывалась. Словом, вела себя, как все женщины. Значит, она из того же теста. Ничего не поделаешь, все красивые девушки способны закатывать истерику. А с ней еще никогда не случалось такого, но тут она, видно, решила, что пришло ее время. Я даже усмотрел в этом хороший знак: со мной она наконец-то почувствовала себя женщиной. Но чувствовал ли я себя мужчиной рядом с ней? Конечно! Да еще каким!
Это восторженное ощущение близости любимой женщины не покидало меня до самого дома, хотя под конец Аранка заметно охладела ко мне. В подъезде, когда мы стали прощаться, я страстно привлек ее к себе, прижал и крепко держал в объятиях, мысленно раздевая ее, чтобы острее чувствовать прикосновение ее тела. Она смеялась, даже не вырывалась, только голову откинула назад и тряхнула волосами. Когда всем моим существом овладел этот порыв, своего рода любовный экстаз, она, улыбаясь, сказала:
— А знаешь ли ты, чем мы занимались сегодня вечером?
Разгоряченный, я, не задумываясь, ответил:
— Знаю не хуже того, чем мне сейчас хотелось бы заняться с тобой. Аранка, поверь, я ужасно…