Потом позади меня послышались рев, крики, топот копыт; кто-то толкнул меня в спину, заставив опуститься на колени. Обернувшись, я увидел всадника, орудующего поверх моей головы длинным копьем. Следом появились и другие: всадники прибывали. Кличи мерсийцев звучали все громче. Я с трудом поднялся. Финан отбросил сакс и достал Похитителя Душ, потому что западных саксов оттеснили, дав нам место для длинных клинков.
— Круши их! — воззвал другой голос, и взгляд мой выхватил на миг Этельстана.
В блестящем шлеме из отполированной стали, окованном золотом, он врубался на скакуне в ряды уэссексцев. Пришел король-воин, славный в золоте, безжалостный в стали, длинным мечом поражая врагов. Его воины гнали коней вслед за ним, орудуя копьями, противник дрогнул.
Строй западных саксов просто рассыпался. Длинные копья мерсийских всадников доставали далеко, хотя в другой битве это имело бы мало значения. Лошадей легко ранить, а испуганная лошадь становится бесполезной для всадника. Но в тот день, у Ворот Убогих, конница мчалась яростным потоком, и вел ее король, рвущийся в бой. Грудь его жеребца была в крови, но конь скакал, вставал на дыбы, молотил тяжелыми копытами. Этельстан гнал воинов вперед, размахивая обагренным мечом, и наша «стена щитов», спасенная от гибели, воспрянула духом. Строй, такой короткий и уязвимый, устремился следом. Бритвульф вернулся и примкнул к атаке, призывая своих воинов следовать за ним. Потом конники Этельстана раскололи вражескую «стену щитов», и западные саксы рассеялись в панике.
Итак, один король пришел, а другой бежал.
— Иисус милосердный, — пробормотал Финан.
Мы сидели на нижней ступени лестницы, ведущей на верхние площадки, откуда убегали противники. Я снял шлем и бросил его на землю.
— Проклятущая жара, — буркнул я.
— Лето, — вяло отозвался Финан.
Все новые потоки воинов Этельстана вливались в ворота. Восточные англы, угрожавшие поначалу нам, побросали щиты и давали понять, что происходящее в городе их не касается. Некоторые вернулись к воротам в поисках эля. Они делали вид, что не замечают нас, а мы не замечали их. Иммар принес мне Осиное Жало. Меч лежал на земле передо мной, в ожидании, когда его вычистят. Вздох Змея покоился на моих коленях, и я постоянно трогал клинок, едва способный поверить в то, что обрел его снова.
— Ты выпотрошил того ублюдка, — сказал Финан, кивнув в сторону трупа Ваормунда.
Тут же валялось еще сорок или пятьдесят убитых из «стены щитов» Этельхельма. Раненых оттащили в тень, где они стонали.
— Он был быстр, — заметил я, — зато неуклюж. Я такого не ожидал. Думал, он лучше.