Потом он почесал макушку и молвил:
— Это не тот король, которого мы ждали.
— Здесь многие с вами согласны, — ответил Ярви. — Тем не менее это — законный король. Король Атиль, мой дядя, наконец возвратился.
— Атиль. — Мать Скейр прошипела сквозь зубы. — Гордый уроженец Гетланда. То-то мне показалось, что я помню это лицо.
— Надо было сообщить мне. — Горм нахмуренно оглядел собравшихся воинов и благородных жен, и тяжело, через силу, вздохнул. — У меня невеселое предчувствие, что ты не встанешь передо мной на колени, как верный вассал.
— Я настоялся на коленях довольно. — Атиль поднялся, как прежде баюкая меч. Все тот же обыкновенный меч, который подобрал на накренившейся палубе «Южного Ветра» и драил, пока клинок не засиял как луна над студеным северным морем. — Если кому и пристало кланяться, так это тебе. Ты стоишь на моей земле, перед моим сиденьем.
Горм качнулся на пятках и уставился на носы сапог.
— Казалось бы — так. Но у меня вечно отекают суставы. Вынужден отказаться.
— Жалко. Ну, может статься, я разработаю их своим мечом, когда заеду летом погостить в Вульсгард.
Лицо Горма посуровело.
— О, заверяю, любого гетландца, перешедшего границу, ждет теплая встреча.
— Так чего ж дожидаться лета? — Атиль одну за одной пересчитал ступени и встал на нижнюю — с нее он примерно на равной высоте смотрел в глаза Гром-гиль-Горму. — Сразись со мной прямо сейчас.
От внезапной судороги, зародившейся в уголке глаза, щека Горма затрепетала. Ярви заметил, как побелели костяшки заскорузлых пальцев на рукояти. Воины-ванстерцы быстро прочесали глазами зал. Угрюмые лица гетландских мужей отвердели.
— Тебе стоило б знать, что Матерь Война дохнула на меня в колыбели, — зарычал король Ванстерланда. — Предсказано, что меня не убить ни одному мужу.
— Тогда сразись со мной, псина! — заревел Атиль, зычный голос ударил в стены чертога, и каждый в нем затаил дыхание, словно оно грозило стать последним. Интересно, увидят ли они, как в Зале Богов умирает второй король за день? Он не отважился бы биться об заклад, который из этих двух.
Затем мать Скейр мягко положила свою тонкую ладонь на Гормов кулак.
— Боги берегут тех, кто бережет себя сам, — прошептала она.
Король Ванстерланда сделал глубокий-глубокий вдох. Его плечи расслабились, он убрал пальцы с оружия и не спеша пропустил их сквозь бороду, как бы расчесываясь.
— А этот новый король — просто грубиян, — сказал он.
— Ага, — сказала мать Скейр. — Вы что, не учили его вежеству, мать Гундринг?
Старая служительница ответила твердым взглядом со своего места подле престола.