— Учила. К тем, кто его заслуживает.
— По-моему, она сказала, что мы — не заслуживаем, — заметил Горм.
— Склоняюсь к тому, что вы правы, — добавила мать Скейр. — Выходит, она и сама грубиянка.
— Вот, значит, как ты выполняешь условия сделки, принц Ярви?
Весь этот зал, полный великих и знатных, некогда выстраивался гуськом, чтобы поцеловать Ярви руку. Теперь, судя по виду, они охотно встанут в очередь, чтобы разорвать ему глотку. Он пожал плечами.
— Я больше не принц, и что я мог — то исполнил. Никто не предвидел такого поворота событий.
— С событиями вечно так, — проговорила мать Скейр. — Не хотят они плыть по каналу, который ты им вырыл.
— Значит, со мной ты биться не будешь? — спросил Атиль.
— Откуда такая кровожадность? — Горм оттопырил губу. — Тебе эта работа покамест в новинку, но со временем ты узнаешь, что король — нечто большее, нежели простой душегуб. Так давайте же нынче весной почтим Отче Мира, пребудем в воле Верховного короля в Скегенхаусе и разомкнем сжатые кулаки. Летом, что ж — на моей вотчине, попробуй испытать окутавшее меня дыхание Матери Войны.
Он повернулся и со свитой из служительницы и воинов прошествовал к дверям.
— Благодарю за обезоруживающее гостеприимство, гетландцы! Будет день, будет беседа! — На мгновение он застыл на пороге, исполинской горой черноты на ярком солнечном свете. — И в оный день я заговорю с вами языком грозы и бури.
Двери Зала Богов захлопнулись.
— Быть может, настанет время, и мы пожалеем, что сегодня его не убили, — промурлыкала мать.
— У каждого свой черед, — проговорил Атиль, по-прежнему баюкая меч, пока усаживался обратно на Черный престол. Он садился на трон по-особому нескладно и просто — у Ярви ни за что б так не вышло. — А нам предстоит заняться другими заботами.
Глаза короля плавно сдвинулись к Ярви, сияя, как в день первой их встречи на «Южном Ветре».
— Мой племянник. Некогда принц, некогда король, теперь же…
— Ничто, — вскинул подбородок Ярви.
В ответ на это Атиль невесело приулыбнулся. Мелькнул мимолетный проблеск того человека, с кем Ярви упорно брел сквозь метель, с кем делился последней коркой, вместе с кем вставал лицом к лицу со смертью. Лишь проблеск — а потом черты короля вновь стали остры, как меч, и тверды, как лезвие топора.
— Ты заключил договор с Гром-гиль-Гормом, — произнес он, и гневный ропот пробежал по залу. Мудрый король всегда найдет виноватого, поговаривала мать Гундринг. — Ты призвал в Гетланд нашего злейшего недруга, призвал пожары и смерть.
Ярви не стал отрицать обвинение, даже если бы отрицанием смог перебороть растущую в Зале Богов ярость.